| ОСНОВНОЕ МЕНЮ |
|
 |
| События и люди |
|
|
| Культура |
|
|
| ОБО ВСЕМ |
|
|
| Форма входа |
|
|
|
ПРОЦЕСС ПОШЕЛ
Избрание Горбачёва Генеральным секретарём ЦК КПСС, решения апрельского пленума тогда восприняли с большим воодушевлением. И это - не пропагандистский штамп. Действительно, весна 1985 года вселяла новые надежды. Наконец-то, к власти пришёл активный человек в расцвете лет – антипод дряхлым лидерам недалёкого прошлого. С трибун заговорили об ускорении социально-экономического развития на основе гласности и перестройки административно-командной системы, о социализме с человеческим лицом. По замыслу лидера, перестройка и новое мышление должны начаться с гласности, свободы слова и плюрализма мнений в партии и обществе. Не знаю как в столицах, а наша гласность осуществлялась под неусыпным контролем тех же райкома с обкомом и не могла выходить за идеологические рамки. Тогда появилось перефразированное стихотворение Пушкина «К Чаадаеву».
Товарищ, знай, пройдёт она,
Так называемая гласность.
И вот тогда госбезопасность
Припомнит наши имена.
Повсеместно свободно и открыто писали и говорили о культе личности Сталина, ошибках и перегибах тоталитарного режима, коррупции и нарушениях законности в годы застоя. При этом и сам Горбачёв, и его соратники, и партфункционеры пониже рангом оставались вне критики. И доктрина перестройки воспринималась безоговорочно как новая религия. Вот такой плюрализм мнений, как говорили в нашей среде: «Плююрализм, что означает – плюю на ваше мнение».
Спустя месяц к лозунгам ускорения прибавился лозунг: «Пьянству – бой!». Постановление ЦК КПСС о борьбе с пьянством и алкоголизмом бурно обсуждалось и в нашем коллективе. Многие наивно верили, что путём простых запретов и ограничений можно решить эту сложную социальную проблему. Если раньше ограничивались сокращением времени продажи алкоголя, то теперь пошли дальше – вообще прекратили свободную продажу спиртного. На алкоголь ввели нормы потребления: бутылка водки и две бутылки вина в месяц в одни руки по талонам с гербовой печатью. Повсеместно стали создаваться общества трезвости, сельчане на сходах начали объявлять свои населённые пункты зонами, где вообще не продавались спиртные напитки. Из райкома пришло указание – нашему коллективу добровольно вступить в общество трезвости. Секретарь парторганизации Михайлов предложил написать заявления. Все написали, а мы с Сергеем Цветковым отказались. К тому времени Николай Фролов добровольно перешёл на вакантное место водителя, а вместо него корреспондентом в сельхозотделе был Сергей Цветков. Вскоре у нас в кабинете появился Калмыков. Как и предполагалось, состоялся нелицеприятный разговор о моём непартийном поведении. По требованию секретаря райкома, я написал объяснительную записку, где отметил, что не считаю себя ни алкоголиком, ни трезвенником и вступать или не вступать в любую общественную организацию моё личное дело. Не знаю почему, но совершенно для меня неожиданно этим всё и ограничилось.
В тот год сменилось и наше обкомовское начальство. Евлампиева перевели на другую работу, а сектором печати стал руководить бывший редактор Пестовской районной газеты Виталий Ларионов. Простой и общительный, жизнерадостный весельчак и юморист. У нас сразу сложились хорошие отношения. Весной 1986 года он был в командировке в нашем районе и должен был выступать на сельском сходе в деревне Наход. По заданию редактора мне предстояло написать репортаж об этом мероприятии. В тот вечер переполненный зал сельского дома культуры гудел. Ораторы, а это были в основном женщины, гневно клеймили местных пьяниц и требовали объявить на своей территории зону трезвости. Идя навстречу их пожеланиям, такая зона была объявлена, что и записали в резолюции. Затем слово взял представитель обкома. Ларионов подробно и красочно говорил о новом мышлении, о том, что через пару – тройку ближайших лет экономика наберёт нужное ускорение, а для этого нужно бороться за каждое слово перестройки.
После схода, когда мы возвращались в Холм, я напрямую спросил его о том, как понять борьбу за перестройку, которая в конечном итоге ведёт к ликвидации тоталитарной системы и партии, составлявшей её основу. Не похоже ли это на самоубийство? Он ответил, что я, видимо, ещё мало смыслю в современной политике. Спустя две недели Ларионов напомнил о том разговоре. Он позвонил в редакцию и предложил глубже изучить проблемы перестройки на межреспубликанских курсах для руководителей органов партийной печати. Так через девять лет я снова оказался в Таврическом дворце.
За это время здесь почти ничего не изменилось. Такие же прапорщики у входа, тот же вестибюль, те же аудитории, библиотеки, столовые и буфеты. И те же доценты и профессора, читающие такие же лекции по диалектическому и историческому материализму, партийности печати и пропаганды. Я полагал, что затеряюсь в массе коллег-слушателей из европейской России и Прибалтики. Удивительно, но здесь меня помнили.
- Глазам не верю, - удивилась нашей встрече на узкой лестничной площадке Людмила Петровна Козлова.
Потом были такие же неожиданно приятные встречи с Евой Ивановной Бреслав, которая признала, что, видимо, погорячилась, поставив крест на моём журналистском будущем, Сергеем Павловичем Чертополоховым.
Запомнились обычное для города на Неве тех времён весеннее наводнение и нескончаемая очередь вокруг манежа на Исаакиевской площади, где проходила выставка скандально знаменитого живописца Ильи Глазунова, автора эпического полотна «Мистерия XX века». Увидеть эту экспозицию для командированных слушателей было нереально. Тогдашний заместитель председателя исполкома Ленинградского городского Совета народных депутатов Валентина Матвиенко, оценивая ажиотаж вокруг выставки, негативно высказывалась о творчестве Глазунова, но, по её словам, теперь другие времена и закрытие выставок и преследование художников по идейным соображениям недопустимы. Кто тогда мог предположить, что спустя четверть века, выступавшая перед нашей аудиторией молодая женщина, станет председателем верхней палаты парламента и одним из влиятельнейших политиков государства.
На тех курсах впервые закрались сомнения в словах Михаила Горбачёва о реформах, об обновлённом союзе свободных народов. Наши прибалты были зациклены на «Пакте Молотова Риббентропа», отделении от Союза под лозунгом: «Швеция нам поможет». Единственный из них, Витас, уже довольно пожилой редактор из Литвы, реально смотрел на вещи. Витас говорил, что у них к власти возвращаются бывшие «лесные братья», люто ненавидевшие коммунистов, русских, евреев. Видный учёный-экономист, профессор Ленинградского университета Павел Октябрьский поделился научным анализом речей Горбачёва, экономической оценкой начавшихся реформ. На своих лекциях он указывал на авантюризм и несостоятельность антиалкогольной кампании, других экономических новшеств перестройки, уверенно предсказывал их несомненный крах. И действительно, тогда выступления Генсека абсолютным большинством воспринимались на эмоциональном уровне. Оратором он был выдающимся: говорил чётко, уверенно, напористо и свободно, не заглядывая в шпаргалку. Это действовало как гипноз. А при детальном анализе оказывалось, что за красивой обёрткой из словесной шелухи была пустота. Вернувшись с курсов, я озвучил эти мысли в своём коллективе. На меня тогда посмотрели как на бунтаря и врага перестройки.
Уже через год антиалкогольная кампания начала давать сбой. Всеобщая трезвость не состоялась. Наш смекалистый народ перешёл на потребление суррогатов. Брагу делали из томатной пасты и даже парного молока. В дело шёл парфюм, крем для обуви и бытовая химия. И уже на сходах граждан те же ораторы с таким же рвением требовали отмены зоны трезвости. Оказалось, что в реальной жизни без спиртного и дров не заготовить, и сена не подвезти. Побочным явлением борьбы с пьянством и перестроечных реформ стал повальный дефицит. Сначала не стало сахара и конфет, потом мыла и сигарет, а затем и всего остального. Каждый месяц вместе с денежной зарплатой нам выдавали талоны, по сути такие же продуктовые карточки, как во время войны. Сначала появились талоны на водку, потом – сахар и табачные изделия, а к закату перестроечных лет – на жир, растительное масло, крупы и хлеб. В обязанность администраций и профсоюзных организаций на предприятиях и в учреждениях вменилось распределение в коллективах носков и зонтиков, одежды и обуви, косметики и украшений, выделенных местными властями.
Не была исключением и редакция. Из исполкома районного Совета спускали разнарядку, в которой указывалось чего и сколько выделено. Как ни странно это звучит, мы с детским азартом бросали жребий, чтобы определить счастливого обладателя японского спиннинга или зонтика и обладательницу ажурных колготок или набора косметики. Более серьёзных вещей редакции не полагалось из-за малочисленности коллектива. Естественно, что среди наших читателей было большинство обиженных. И газета публиковала письма недовольных несправедливым распределением. Само собой, подобные публикации имели явный политический подтекст. Какая это демократия, если кто-то наверху решает за гражданина, сколько и чего ему есть и пить, что ему курить и что одевать – обувать?! И, невзирая на провозглашённые гласность и плюрализм, также как в недавние времена мы получали за это нагоняй от райкома.
Летом 1986 года нашим семейным увлечением стал водный туризм. Первая вылазка состоялась в июле. После обильных дождей, вызвавших мощное половодье, мы с женой и детьми на резиновых лодках отправились в плавание вниз по Ловати. Для пробы решили спуститься до посёлка Селеево в соседнем Поддорском районе, а оттуда вернуться по шоссейной дороге. Бывалые рыбаки подсказали, что на весь путь с учётом преодоления крутых порогов уйдет трое – четверо суток. Мы запаслись палатками, спальными мешками и ранним утром оттолкнулись от берега под Мосягинским спуском. По большой воде беспрепятственно проскочили пороги. Стояла прекрасная погода, и наше маленькое путешествие превратилось в замечательную прогулку с купанием, рыбалкой, ночёвками на живописных прибрежных полянках вблизи затерянных в стороне от дороги деревушек. Единственным средством сообщения для доживающих там старушек была река. А роль связного между ними и большой землёй исполнял бравый егерь. На лодке с мотором он развозил почту и хлеб, лекарства и другие необходимые товары, при этом следя за соблюдением правил охоты и рыболовства на обширной территории.
В том же июле за прогулы Михайлова перевели заведующим сельхозотделом, а меня назначили заместителем редактора и на очередном собрании избрали секретарём партийной организации.
К концу года сменилось районное руководство. На должность первого секретаря райкома прислали Александра Петровича Яшина. Новый руководитель произвёл приятное впечатление. Вежливый, интеллигентный, внимательный, уверенно спокойный. Я не помню ни одного случая, чтобы он повысил голос, нецензурно выразился, в приказном тоне требовал, что публиковать, а что не публиковать.
В январе 1987 года на Пионерской улице сдали двухквартирный дом, построенный хозспособом по заказу Старорусской типографии. Планировали заселить его семьями молодых работниц предприятия. Пока велось строительство, нуждающиеся уже решили свои жилищные проблемы. Тогда мы передали свою квартиру на Советском переулке Лиле Семёновой, улучшив её жилищные условия, а сами переехали в новостройку. В квартиру Семёновой вселилась работница типографии Нина Васильева. Вторую квартиру в новом доме дали семье верстальщицы Лили Мироновой. Поначалу мне стоило труда уговорить жену переехать в новую квартиру. Но после новоселья она стала строить планы на весну. Наконец-то, теперь у нас был свой двор, где можно развести её любимые цветы и кустарники с фруктовыми деревьями. Но наступившая весна показала, что до осуществления этой мечты ой как далеко. В моём детстве мы ходили в этот мох, спустя десятилетия ставший нашим двором, за черникой и голубикой. И все последующие годы, не жалея сил, мы осушали и благоустраивали приусадебную территорию, пока на месте топкого болота не появились сад, цветочные клумбы, овощные грядки. Притом, что до сих пор на газоне у дома проявляется мох.
В начале лета, успешно защитив дипломный проект и сдав госэкзамены, я окончил университет и получил диплом журналиста. В июле у моей Людмилы случился приступ, и она оказалась в Новгородской областной больнице. Сказалась напряжённая работа на вредном производстве. По нормативу, для оператора строкоотливной машины десятилетний стаж давал право на льготу по досрочному выходу на пенсию. Супруга отработала на линотипе уже пятнадцать лет, одновременно исполняя обязанности руководителя филиала. Перед выпиской врачи настоятельно рекомендовали ей уйти с вредного производства. Вернувшись из больницы, жена подала заявление на увольнение. Вскоре в Холм приехал директор типографии, чтобы уговорить Людмилу забрать заявление. А меня пригласили на беседу в отдел пропаганды райкома и объявили ультиматум: «Если супруга уйдёт из типографии, то будет поставлен крест на мою карьеру в редакции». Меня поразила нелепость происходящего. Естественно, здоровье родного человека дороже любой карьеры. 1 августа Людмила пришла на предприятие жилищно-коммунального хозяйства, где успешно проработала последующих пятнадцать лет сначала инженером отдела кадров, а затем мастером благоустройства и агрономом озеленения.
В феврале 1988 года в связи с выездом за пределы района уволилась Елена Горбунова. Корреспондентом отдела партийной жизни была назначена работница райкома комсомола Любовь Бенгарт.
На предстоящее лето у нас были большие планы – пройти на резиновых лодках по Кунье от её истока и до Холма. Взяв отпуск в июле, мы с женой и дочками загрузили в рюкзаки лодки, палатки, спальные мешки, снасти и на автобусе приехали в Великие Луки. Там переночевали и утром на автобусе отправились в деревню Ущицы, что в двенадцати километрах до посёлка Кунья. Под бетонным мостом протекала неглубокая речка, словно ручеёк, который легко можно перепрыгнуть, хотя до истока ещё оставалось более десяти километров. Туда не было проезжей дороги, а отправляться пешком с таким грузом не рискнули. Поэтому здесь накачали лодки и отправились вниз по ленивому течению. Это было замечательное путешествие. За тринадцать суток мы прошли более двухсот километров по узкому извилистому руслу, бурным порогам и тихим плёсам, мимо песчаных пляжей и скалистых берегов, голых равнин, болотных лощин и лесных зарослей, разрушенных временем мостов и мельниц, глухих деревенек и сонных посёлков.
|
|
|
