ШКОЛА ЛЮБВИ И НЕНАВИСТИ
А уже через неделю мне вручили повестку с приказом явиться на призывной пункт. Морозным утром 21 ноября 1968 года я мёрз в дощатом военкоматском коридоре. В сооружённом из старой наволочки вещмешке были сложены кружка, ложка, кусок батиста, катушка чёрных и катушка белых ниток, набор иголок, бритвенный станок, флакон одеколона «Шипр», сапожная и зубная щётки, банка гуталина, коробка мятного зубного порошка, десять пачек дешёвых сигарет и пачка махорки, десять коробков спичек…
Накануне меня громко оплакали редакционные женщины, Егорыч от мужской половины пожал руку и вручил электробритву «Нева», которую я предусмотрительно оставил дома.
Заместитель военкома, товарищ по бюро райкома комсомола Пал Палыч Шульга по блату мне сообщил, что предстоит служить в морской пехоте Северного флота где-то на Новой земле, у чёрта на куличках.
Но попасть к чёрту на кулички, мне в тот раз было не суждено. Что-то сорвалось и за нами не приехали «покупатели», так называли представителей воинских частей, прибывающих за пополнением.
К всеобщему ликованию я вернулся к своим обязанностям в редакции. Уже в начале следующего 1969 года первый секретарь райкома комсомола Людмила Матвеева сказала по секрету, что моё личное дело запросили в КГБ. Мне было невдомёк, чем могла заинтересовать моя скромная персона столь серьёзную организацию.
- Скорее всего, пошлют куда-нибудь на службу, на Китайскую границу или в Чехословакию, - предположила она.
Чехословакия и граница с Китаем тогда считались горячими точками. В августе 1968 года военной силой Варшавского договора было подавлено восстание в Чехословакии, и к середине 1969 года ещё оставалась напряжённость в Европе, а в марте 1969 года произошло вооружённое столкновение на границе с Китаем на острове Даманский, в результате которого погибли 12 наших пограничников, и пять тысяч китайских солдат.
И она не сильно ошиблась.
Ненастным днем 12 мая нас, четверых призывников, провожали на автостанции, на улице Карла Маркса. Мать не пришла, боялась, что сорвётся. Отец был серьёзен и сосредоточен в себе. Сопровождающим был секретарь райкома комсомола Виктор Фёдоров, который к тому времени ушёл из редакции.
После ночёвки на жёстких дощатых нарах в каменном холодном монастырском здании и поспешно проведённой медкомиссии в Новгородском областном военкомате, нас более сотни призывников построили на плацу. Какой-то генерал произнёс речь о том, что нам выпала высокая честь защищать Родину под славным знаменем гвардейского Новгородского полка, в составе дважды Краснознамённой гвардейской Витебско-Новгородской дивизии. Затем нам раздали отпечатанные в типографии памятки воину-новгородцу и под марш «Прощание славянки» погрузили в автобусы и повезли по Ленинградскому шоссе.
Вечером того же дня под моросящим холодным дождём мы шагали по городу Павловску в расположение артиллерийского дивизиона, где был развёрнут пересыльный пункт. Собственно пересыльным пунктом считались две ротных палатки, рассчитанных на сто двадцать человек каждая, ряд умывальников на улице, дощатая дырявая уборная. Дабы не соприкасаться с личным составом дивизиона, пересылка была огорожена двухрядным забором из колючей проволоки, ступать за который, было категорически запрещено.
В течение четырёх дней нас осматривали различные врачи и кололи разные прививки. Куда пошлют, никто не знал. Об этом молчали и прибывшие за нами офицеры. После прохладного душа в провонявшем хлоркой банном бараке выдали новенькие гимнастёрки и брюки, кожаные сапоги, в отличие от кирзовых, принятых в Советской Армии, кожаные, а не брезентовые ремни, шинели с блестящими пуговицами. Наш внешний вид заметно отличался от служивших в дивизионе солдат и сержантов.
На четвёртый день вечером состоялось последнее построение перед отправкой. Мы стояли шеренгами лицом к лицу с обитателями соседней палатки. После обычных команд, перед строем появился майор, который представился начальником штаба танкового полка. Фамилия Ларичев. Майор Ларичев сообщил, что назавтра утром мы отправляемся в Северную группу войск в Польшу, а соседи – в Центральную группу войск в Чехословакию. Желающие остаться могут сделать шаг вперёд. Из нашей шеренги вышел один человек. Это Александр Петров. Сейчас он работает в пожарной части. У соседей желающих остаться не нашлось. Более того, все были радостно возбуждены: увидим заграницу.
На следующее утро мы уже ехали в поезде Ленинград – Брест. А вечером того же дня шагали среди высоких пирамидальных тополей мимо развалин легендарной Брестской крепости. При международном вокзале, словно огромное осиное гнездо, гудела пересылка. Собственно, это была не пересылка, а гигантский приёмник-распределитель, где тысячи солдат и офицеров ожидали своих поездов в Варшаву или Берлин, Познань или Легницу.
В этом бедламе мы долго не были. Через час молодой лейтенант с артиллерийскими эмблемами на погонах прокричал список наших фамилий. Затем, спешно построившись и развернувшись в две колонны, мы втянулись в здание вокзала, миновали его и вышли на перрон, где лейтенант пограничник посчитал нас по головам, проверив по списку. По команде все погрузились в вагон. Через несколько минут поезд с грохотом миновал мост через пограничную реку Буг. Впереди Минск Мазовецкий, позади – Советский Союз. Вот и заграница. Ночью проскочили Варшаву с её неоновым морем огней, затем Вроцлав, Познань…АНАТОЛИЙ ПИМАНОВ(Первоисточник. г. Холм, февраль 2011 г.)* * ** * *
П У Б Л И Ц И С Т И К А
Ф О Р У МТолько тронешь, запоет струна… (ч.3)Только тронешь, запоет струна… (ч.4)
С О Д Е Р Ж А Н И Е
| Воскресенье 24.11.2024 11:37 | Приветствую Вас Гость RSS |
   |
| ШКОЛА ЛЮБВИ И НЕНАВИСТИ » |
