«Стал и я старше многих живущих…»(Часть 3)
Из класса в класс переходя
После начальной школы мы, естественно, попали в руки сразу нескольких преподавателей предметников. Опять же «лучшие», как считалось тогда, были закреплены за 5 «А» классом. Так, математику там преподавала Полина Захаровна Захарова с репутацией ведущего математика школы и человека с довольно сложным характером. Нас учила Галина Александровна Смагина. Если не ошибаюсь, она в первый раз вела старшие классы. И вот результат: к выпускному возрасту все лучшие ученики по математике сконцентрировались у нас, в 11 «Б» классе. Неофициальное ежедневное состязание между классами, кто решит самую заковыристую задачу, скажем, по стереометрии, неизменно выигрывали тоже мы. Такое существовало негласное соревнование между параллельными старшими классами. Это же касалось и олимпиад. Наш класс дал по выпуску 2 золотые и 1 серебряную медаль, а потенциал был ещё больший.
По другим предметам распределение преподавателей было более или менее равномерным. Вообще, следует отметить, что ядром преподавательского состава школы в годы нашего ученичества были очень сильные учителя и, в основном, одного возраста (плюс-минус 3–4 года). Большинство из них учились в институтах во время войны, когда особого выбора с вузами не было. В эту группу входила и моя мама. Правда, ей пришлось в дополнение к своему учительскому институту в начале 50-х годов закончить ещё и институт им. Герцена. За это она была очень благодарна судьбе, ибо обучение в Ленинграде для неё, уроженки юга, было чрезвычайно созвучно её духовному строю и профессии учителя русского языка и литературы.Чтобы не казаться голословным в оценке наших учителей и уровня преподавания, замечу только, что в то время при полном отсутствии репетиторства, связей и преимуществ перед другими и особенно городскими абитуриентами наши выпускники, как правило, оправдывали свои выпускные оценки и поступали в избранные вузы.
Физики и лирикиЧто касается физики, то, к нашему счастью, интерес к ней прививал нам мой дядя Николай Васильевич Мусиенко — очень сильный физик и кумир школьной молодёжи. Одно время работали у нас в школе супруги Райтенберг: Геннадий — физик, Лариса — математик. Затем также недолго физику преподавала жена моего дяди Евгения Васильевна. Запомнился основательный Виктор Иванович Хлусов, молодой, но очень серьёзный педагог. И, наконец, в 11-м классе пришла к нам физичка, симпатичная Вера Ивановна Глущенко, практикантка пединститута и прекрасная спортсменка-лыжница. В неё и её подружку, преподавателя немецкого языка Тамару Шабанову (теперь можно сказать), были влюблены все мальчишки нашего класса. Это имело довольно интересные последствия: мы выучили немецкий язык так, что четверо или пятеро моих одноклассников стали читать книги на этом языке без словаря, а один из нас — Николай Викторович Михайлов — даже поступил на факультет иностранных языков. Потом преподавал у нас в школе, работал в районной газете, был главой района.Среди тех, кто неплохо освоил язык и свободно читал, был и я. Запаса этого мне хватило аж для поступления в академию. Правда, экзамен я держал на английском, однако, видимо, от волнения во время сдачи путал английские фразы с немецкими, что очень развеселило завкафедрой, принимавшую у меня экзамен…Иностранному языку в школьную бытность нас учили и другие педагоги. Среди них выделялась Людмила Александровна Орехова, очень тонкий и мудрый человек с большим запасом юмора. Ей я обязан также знакомству с её бывшим учеником Юрием Дмитриевичем Кокоревым, на долгие годы ставшим моим морским и житейским наставником. О том, насколько мы были близки всю жизнь, говорит хотя бы тот факт, что первый, к кому я поехал представляться по поводу присвоения адмиральского звания, был Юрий Дмитриевич. Кроме всего прочего, именно под его воздействием я, тогда молодой человек со всеми свойственными своему возрасту недостатками и легкомыслием, смог особым образом посмотреть на нашу малую родину — Холм: так сильна была его привязанность к нашему городу…Литературу нам преподавали почти все учителя-литераторы, за исключением Серафимы Ивановны Тихоновой и моей мамы Анастасии Васильевны Мусиенко. Я уже подчёркивал, что большинство наших преподавателей — ровесницы. Постарше, по-моему, была Александра Александровна Томилина, она закончила пединститут перед войной. На протяжении всей нашей учёбы занимала должность завуча нашей школы. Запомнилась как очень серьёзная, строгая, ответственная женщина, мы, ученики, её побаивались.Мы были ближайшими соседями и хорошими приятелями с её сыном Алексеем Ивановичем Томилиным, вместе росли. Моим родителям даже пришлось жить у них, пока не поставили свой дом: Александра Александровна по-товарищески приютила их, а заодно и еще нескольких учителей, у которых пока не было своего угла, чтобы смогли перезимовать лютые морозы 1947– 48 года. Такое не забывается никогда. Бывая у них дома, запомнил хорошую по тем временам библиотеку с редкими книгами, что характерно для жилья истинно интеллигентного человека.Основным преподавателем литературы у нас была Екатерина Васильевна Баринова — красивая, представительная женщина с какой-то загадкой во взгляде. Помнится, она и моя мама как коллеги всегда были в добрых отношениях.Биологию, как я уже отмечал, мы начинали изучать с Александрой Александровной Пановой. И теоретически, и практически — в саду, на грядках и клумбах. С этим педагогом нам крепко повезло. Она была представителем так называемой старой гвардии, с ещё дореволюционными образованием и воспитанием, истинной культурой и житейской мудростью. Коллеги на неё равнялись. Да и для нас, школьников, кому довелось учиться или даже просто видеть и слышать учителей старой закалки, безусловно, это не прошло даром. Полагаю, не только мы, школяры, но и многие наши учителя робели под испытывающим взглядом Пановой, отвечая на её непростые вопросы. Она имела довольно сложный, независимый характер, ироничную манеру беседы, никогда не робела перед начальством, которое считалось с её мнением. Думаю, она это использовала исключительно в интересах дела, а не для самоутверждения: для этого она была слишком умна. Даже моя мама, давно знакомая с её ближним кругом, старушками из РОНО Александрой Семёновной и Анной Семёновной (начинала работать с ними по приезде в эти места), при всякой возможности избегала пикироваться с Александрой Александровной. Ещё и потому, что за спиной у Пановой, как и её приятельниц, была очень нелёгкая судьба.Учила нас биологии и Мария Георгиевна Шаповалова, тогда совсем молоденькая и красневшая при обращении к некоторым нюансам предмета учительница. Биологом была также Матильда Илларионовна Васильева. Химию нам преподавала Раиса Михайловна Петрова, очень серьёзно относившаяся к своему предмету, и опять же немного — Матильда Илларионовна. Остаются, пожалуй, история и география. Географию у нас вела наш классный руководитель Раиса Сергеевна Орлова. По истории же кто только не учил нас! Даже Борисыч, вернувшийся под старость из сельских восьмилеток, которые возглавлял и где преподавал после директорства в нашей школе.Более всего, пожалуй, возилась с нами Вера Петровна Башкирцева. Она же – зачинательница музейного дела сначала в школе, а потом и в городском масштабе. Кому, как не ей, это было с руки и пристало. Кроме того, что Вера Петровна была историком по образованию, имела довольно въедливый характер, она являлась ещё и истинной холмичкой, а это что-то значит. В данном случае объяснять, что это такое, нет никакой необходимости. Насколько она справилась с задачей — совершенно другая история. Но это дело, бесспорно, благородное. Нельзя жить на такой древней земле и не знать, не сохранять и не исследовать, по мере сил и возможностей, её прошлое, пробуждая, кроме того, интерес и уважение к нему у подрастающего поколения!
Спорт и комсомолЛидерские качества в старших классах нам помогали формировать спорт и комсомол. Сейчас много говорят о комсомоле: часто — в пренебрежительном тоне, нередко — незаслуженно плохо. А ведь молодёжи нужно вокруг чего-то и как-то объединяться, есть такая объективная психологическая потребность. Да и цели, если они благородные и нравственные, того заслуживают. Помню, как лучшие комсомольцы района, только что закончившие школу и полные собственных планов, уезжали осваивать целину. Помню и другие примеры подвижничества молодёжи. Все они вызывают истинное уважение. Одним словом, ничего плохого ни о школьном, ни флотском комсомоле не скажу. Не было у нас формализма, в котором его сейчас пытаются обвинять. Поддерживал меня в этом мнении и пример отца. В комсомол его приняли во время боёв за Москву осенью 41-го, после того как он лично сбил немецкий «юнкерс-88». Видимо, не хотели вручать редкую тогда медаль «За отвагу» не комсомольцу. В партию, кстати, принимали отца через год — в дни самых ожесточённых боёв в Сталинграде. После этого быть плохим комсомольцем, в моих глазах и с моей стороны, было бы просто предательством…Конечно, многое зависело от самих комсомольцев. Помню, как сменил в должности секретаря школьной организации Виктора Беляева — признанного лидера школьной молодёжи. Состав организации приближался к 300 членам. После меня уже был освобождённый секретарь. Жили дружно и весело, колесили по своему и соседним районам с концертами и другими мероприятиями, активно общались, как сейчас принято говорить. Иногда зарывались в своей самостоятельности, и тогда директор Мария Александровна умело ставила нас на место.Спортом мы были охвачены и заражены повсеместно. Юношей, не придававших ему должного внимания, просто не уважали и даже жалели. Как известно, не жаловали их и девчата… Конечно, в Холме не было таких возможностей, как в Москве или областном центре с их бассейнами, спортивными залами, площадками, всевозможными секциями и спортивными кружками, условиями, современным спортинвентарём. Не было тогда даже спортивного зала, и в ненастье для занятий, скажем, гимнастических, использовались школьные коридоры. Отсутствие спортзала компенсировалось настырностью и преданностью своему делу наших преподавателей, упорством ребят в достижении высоких показателей, целей в доступных дисциплинах. Кроме того, мы получали от наших учителей физкультуры разумные советы и рекомендации, дабы не надорваться и не сорваться. А это, по себе знаю, дорогого стоит, если ты занимаешься тяжёлой атлетикой. Поэтому назову всех учителей физкультуры поимённо: Александр Григорьевич Лапшин, Михаил Николаевич Трубицын, Михаил Алексеевич Квасов и, конечно, несгибаемый и нестареющий Иван Дмитриевич Степанов.
Юрий КИРИЛЛОВФото из архива редакции
Опубликовано в газете "Маяк" (Декабрь 2020)
| Четверг 28.11.2024 19:26 | Приветствую Вас Гость RSS |
   |
| «Стал и я старше многих живущих…» Часть 3. » |
