| ОСНОВНОЕ МЕНЮ |
|
 |
| События и люди |
|
|
| Культура |
|
|
| ОБО ВСЕМ |
|
|
| Форма входа |
|
|
|
Осколок
Посвящается Беляеву Николаю Ивановичу,
участнику Великой Отечественной войны,
секретарю парткома леспромхоза
Полвека носит ветеран
В груди осколок от снаряда.
Он часто слышит по ночам
Раскаты грозной канонады.
Полвека снятся те, кто жив,
Бои пройдя под свист метели,
И те, кто голову сложил
У стен блокадной цитадели.
Полвека сердце на износ,
Всё ближе стук его прощальный.
И задаёшь себе вопрос:
Как ты всё это перенёс,
Победу Родине принёс,
Наш ветеран многострадальный?
Полвека в сердце наш солдат
Хранит осколок от снаряда.
Не соловьиный звон рулад –
Он слышит грохот канонады.
Пройдут года, пройдёт и жизни срок.
Но чтоб ни выпало нам в этом бренном мире,
Мы будем помнить милый уголок
В Холме на Карла Маркса, дом четыре.
Всё так же Васюков ручей журчит,
Всё те же над Холмом закаты золотые.
И дом всё тот же над рекой стоит,
Но в нём живут хозяева другие.
Как жаль что прошлое к калитке не вернётся
И сердце радостью от встречи не забьётся.
Фронтовая ложка
Сорок пятый – упоительный
Год триумфа, слёз и ран...
Возвращались победители
С фронта к мирным очагам.
Брёл, хромая, еле-еле
Скромный рядовой
В пообтрёпанной шинели,
«Сидор» за спиной.
И хоть внешне сам невидный,
Нёс солдат с войны
В рюкзаке припас солидный
Для своей семьи:
Нож-складень, кисет с махоркой,
Хлеб ржаной с горелой коркой.
Не для хохмы, не для шутки
Две газеты на закрутки.
Словно склад боец устроил:
Полотенце для лица,
Фляжка спирта, что сподобил
Батальонный старшина.
Нитки, кружка для питья
И "опаска" для бритья,
Сала смачного кусок
И походный котелок.
Запасной комплект портянок
И тушёнки пару банок.
Пять немецких зажигалок,
Три фонарика-мигалок,
Сувениров для сельчан
С европейских разных стран.
Металлическую ложку
И трофейную гармошку,
На губах чтобы играть
И деревню забавлять.
Незаметно жизнь промчалась.
Где то время славное?
«Сидор» – пуст. А мне досталась
Ложка оловянная.
Лёха
Помню год послевоенный,
Городской "толчок",
Тихо шествует блаженный
Лёха-дурачок.
Он фигурой неказистый,
Согнут весь в дугу.
Френч с убитого фашиста,
Торба на боку.
В торбе той не стопка книжек,
Чёрный хлеб с водой.
И кричит толпа мальчишек:
«Ну-ка, Лёха спой !»
Запевает песню Лёха
Про свою печаль:
«Лёха, Лёха дело плохо,
Лёху очень жаль».
«Нет, не ту, - кричат ребята, -
Больно хороши
Песни те, где много мата,
Это для души».
И ватагу ублажает
Бедный наш «артист»,
Все заявки выполняет
Под весёлый свист.
Он частушки исполняет
Из последних сил,
И никто вокруг не знает,
Что он пережил
Партизанскую разведку,
Плен, затем побег,
От немецкой пули метку –
Всё в тринадцать лет.
Мужик
Подчистую мужика
Прибрала себе война.
На пятнадцать изб в деревне
Здесь осталось: десять вдов,
Шесть старушек, очень древних,
И всего пять мужиков.
Колченогий дед Ероха,
Одноглазый Ерофей,
Дурачок блаженный Лёха,
Вечно пьяный Федосей.
Пропадать пришлось бы бабам
С этой «силой боевой»,
Да на счастье парень бравый
Жил один в деревне той.
Гришка – парень, право, видный.
Только в том его беда –
Возраст больно несолидный
Для такого мужика.
Отработать сутки кряду
Мог, как вол косить, пахать.
Только жадных вдовьих взглядов
Не сумел он разгадать.
Фриц
Обзывали Ваньку Фрицем,
Не могли простить за то,
Что пришлось ему родиться
Неизвестно от кого.
« Фриц, капут!» - дразнили в школе,
Дома – пуще, чем в неволе,
Как затравленный волчонок,
Нежеланный рос ребёнок.
На Ивана от природы
С белокурой головой
Вымещались все невзгоды.
Порождённые войной.
За нелёгкие заботы
Не вернувшихся отцов,
За военные просчёты
Полководцев – мудрецов.
За войска, что отступали
К сердцу Родины своей,
Отступая, оставляли
Немцам наших матерей.
За большие испытанья
Юных жён, невест, сестёр,
Их великие страданья,
Их бесчестье и позор.
Есть ли правда в этом свете?
Или мир - сплошной обман?
Кто за это всё в ответе:
Сталин, Гитлер иль Иван?
Ну, конечно же, Иван –
Белокурый мальчуган!
Герои – изгои
Приходили с фронта героями
Патриоты – России сыны,
А затем становились изгоями
Неблагодарной страны.
Да, время сейчас непростое,
Но больно за этих ребят:
Четыре афганских героя
У входа на рынок стоят.
Не для зевак представленье,
Здесь не какой-то кураж:
По росту стоит отделенье,
Держат ребята равненье,
Одетые все в камуфляж.
Береты на них голубые,
Полоски тельняшек торчат,
Награды висят боевые
У бывших российских солдат.
Отчаянно стонет гитара,
И песни с надрывом звучат,
В них взрывы и шторм Кандагара
И тысячи павших солдат.
Правители бывшей Державы
До «ручки» народ довели:
Стоит наша гордость и слава
Опёршись на костыли.
А я вспомнил вдруг сорок пятый,
Победой прославленный год,
Разгромленный немец проклятый
И с фронта идущий народ.
Народ тот бывалый и смелый,
Опыт имел боевой,
В шинельке потрёпанной серой,
С походным мешком за спиной.
Идут на восток эшелоны,
В них едут России сыны...
Стучат костыли по перрону
Калек той победной войны.
Да, время сейчас непростое,
Но жалко мне бывших солдат:
Четыре афганских изгоя
У входа на рынок стоят.
Возвращение
Четыре года снился он Марии –
Тот, кто ушёл Отчизну защищать,
Способна только Женщина России
Так терпеливо ждать, любить, страдать.
С фашистами он доблестно сражался,
Солдатский долг пехоте он отдал,
Не раз в атаку первым поднимался
И никогда в бою не отступал.
Ему везло. Мечтал солдат со славой
Войну закончить в логове врага.
Но не судьба – в днепровской переправе
Оборвалась заветная мечта:
Наводкой бил фашист прямой –
Снаряд взорвался роковой.
Споткнулся воин и упал,
Сознанье тут же потерял.
Очнулся только на рассвете
В прифронтовом он лазарете.
Но, к счастью, не сбылись врачей прогнозы
О том, что этот парень – не жилец...
Быть может, помогли Марии слёзы...
Живым остался раненый боец.
Он к дому шёл хромающей походкой
С шинельной скаткой и совсем седой.
И на его солдатской гимнастёрке
Сиял пурпуром орден боевой.
Москва салютовала, били пушки,
Тысячетрубьем громыхал оркестр.
А в Новгородской дальней деревушке
Победу отмечали без торжеств.
Лишь ветры гнули кровлю из железа,
Зарницы полыхали вдалеке.
Кровать скрипела. Тихо два протеза
Стояли под божницей в уголке.
Эхо войны
Война ушла, но след ее остался:
Вчера запал гранаты разорвался
В руках у любопытного мальчишки
И кровью детской обагрились книжки.
Опять над Ловатью взорвалась тишина.
И берег обагрился детской кровью.
Вновь о себе напомнила война
Жестокостью и непроходящей болью.
Наши отцы подрывались на минах.
Их сыновья подрывались на минах,
Внуки и правнуки гибнут на минах,
В «подарок» врагом ненавистным, проклятым,
Оставленных в памятном том сорок пятом.
Мы не смогли известной истины постичь:
Авторитет державы только в силе.
Отцы фашизм сумели разгромить
И рубежи надёжно укрепить.
Мы же страну без боя развалили.
В Таджикистане рвутся мины,
И в Карабахе рвутся мины,
И в Грозном тоже рвутся мины.
И обагряет землю вновь
Моих друзей святая кровь.
Воспоминания о детстве
Ирония судьбы. Я, сын блокады,
Чья жизнь полна волнений и тревог,
Сегодня я не нужен Ленинграду...
Наверно, так распорядился Бог.
А в памяти – лишь слёзы и страданья,
И мрачные во сне воспоминанья:
Холодный пол, соломенная крыша,
Больная мать, усталый старый дед.
От голода подохли даже мыши.
А я мальчишка мне семь лет.
Отец в Крестах. За что, никто ни знает.
И это лишь одна из многих бед.
Сестра Танюшка тихо умирает.
А я ребёнок, мне семь лет.
Колхозный бригадир забрёл устало,
Зашёл Егор – ближайший наш сосед,
Тихонько плачет маленькая Алла.
А я хозяин, мне семь лет.
Мороженый картофель и мякина.
Ну что господь пошлёт нам на обед?
Мы чудом пережили зиму.
Но я ведь взрослый - мне семь лет.
Победа
Что есть Победа? – Часто в кулуарах
Звучит вопрос. А что сказать в ответ?
Победа – десять сталинских ударов,
Победа – кровь и миллионы жертв.
Победный час – конец всех испытаний,
Победный миг – поверженный Рейхстаг.
Победа – окончание страданий
И в Карлхорсте скреплённый кровью акт.
Победа – грохот орудийных звуков,
Цветы на грозной танковой бране.
Победа – легендарный маршал Жуков
На грациозном белом скакуне.
Чеканный по брусчатке шаг Героев,
И звон десятков тысяч орденов
Солдат Отчизны, вышедших из боя,
Богатырей – посланцев всех фронтов.
А у меня с тех славных дней победных
В душе остался скромный ветеран –
С медалью боевой, смертельно бледный
И умирающий от ран.
Алый цвет
Я обвиненья, искренне признаюсь,
Приверженца марксизма не боюсь.
Пред алым цветом с детства преклоняюсь
И с детства на него молюсь.
Сверкает он геранью на окошке,
Тюльпаном в палисаднике моём,
Малиной спелой в маленьком лукошке,
Арбузом и искрящимся вином.
Он видится мне русским сарафаном,
Экзотикой давно минувших лет,
И девушкой с чудесным, гибким станом…
О, алый цвет, волшебный алый цвет!
Мне не забыть и ритуал армейский,
Его я свято в сердце сохранял,
Как целовал я алый стяг гвардейский,
Когда стране Советов присягал.
Колючий холод душу не остудит,
Жизнь не исчезнет на земле усталой…
И кровь людская есть, была и будет
Не белой и не голубой, а вечно алой.
А на Победном стяге, как тогда,
Когда он взвился над поверженным Берлином,
В веках сияй пурпурная Звезда
С Серпом и Молотом – Гербом непобедимым!
* * *
Танкисту Ивану Васильевичу Дунаеву -
выпускнику Холмской средней школы посвящается:
Две тысячи четвертый год, но раны
Все ноют с незабытой той войны...
И помнят боевые ветераны
Кровавые жестокие бои.
Свеж в памяти тот год сорок четвертый
Бойцам, еще оставшимся в строю.
Фашист проклятый, к берегу припертый,
Однополчане, павшие в бою.
Гремели пушки, танки грохотали...
Не помнит Днепр подобных канонад.
Сливался вой снарядов с лязгом стали
В сплошной, ошеломляющий всех ад.
За валом вал, вперед, преград не зная,
Пехота очищала берега.
И наш земляк танкист Иван Дунаев
Взрывается в колонне у врага.
Оборвались его и многих жизни,
И прах их средь неведомых могил.
Он, как и тысячи солдат Отчизны,
Собою Украину защитил.
А где же те Груздихины дворища,
Взрастившие Героя той войны?
Груздихи нет - осталось пепелище
Да лебедой заросшие дворы.
Нет ни моста и даже нет проселка.
Промчалось время, и Герой забыт.
Речушка лишь с названием Крутовка
Святую память бережно хранит.
|
|
|
