Псков № 28 2008
Фролова Любовь
Александровна –
методист Центра противопожарной пропаганды и
общественных связей отряда МЧС России
по Псковской области
История пожарного дела Холмского уезда (1)
По случаю Указа Сената, последовавшего в 1799 году, о выделении местных средств для предотвращения бедствий от пожаров, Холмская городская Дума предписала:
1. Назначить обывателей для черпанья воды из ближних колодезей, рек Ловати и Куньи – 100 ведер.
2. 5 лестниц 2–3 саженей вышины.
3. К каждой лестнице 10 человек с топорами.
4. 3 войлочных щита.
5. 10 багров по 4 человека, с топорами, метлами – 5 человек, лопатников – 10 человек.
6. На домах, на воротах сделать знаки, что кому при пожарном случае делать.
7. Все пожарные инструменты хранить при Холмском частном суде в готовности и в распоряжении частного пристава.
В 1816 году в Холме числились две пожарные трубы: 1 большая – новая, другая – подержанная.
Через 10 лет, в 1828 году, по случаю ревизии Псковской губернии, чиновник особых поручений барон Мантейфель в своем отчете о состоянии пожарной части в уездных городах писал, что в Холме «пожарные инструменты состоят из одной купленной в прошедшем году трубы. Прочих принадлежностей никаких нет, и лошадей также при полиции не имеется, хотя по раскладке определено на оные 660 рублей в год». И вообще, хотя город и расположен на выгодном месте, у реки Ловати, но, продолжал барон, «к полицейскому благоустройству Холм и Великие Луки – самые худшие города во всей губернии. Один каменный дом и 5 или 6 изрядных деревянных домов, прочие все строения носят отпечаток первобытного состояния жителей, крестьянства. Улицы все, хотя и выведены в линию, но вместо мостовой, выложены деревянным, во многих местах переложенным накатом; мосты на Ильинской стороне столь ветхи, что надобно опасаться несчастия от проезда тяжелых экипажей. Мост через реку Ловать, на который надобно спускаться с крутой горы, состоит всего из одного ряда бревен, покрытых досками и положенных на поверхность воды так, что кроме погружения его в воду при малейшей провозимой через оный тяжести, течение воды переносит его на всякое место и в проезд мой его унесло так, что с обеих сторон берега, почти по одной сажени, должно было ехать в воде, а потом уже начался мост. На содержание сего моста отпускается ежегодно по 2700 рублей. Городничий, коллежский советник Ластовинов, человек весьма слабый и дозволяет купечеству, особенно градскому начальству всякое самопроизвольство. Мещане жалуются, что купцы ничего не платят на градские повинности, а на них налагают по 8 рублей с души, тогда, когда есть лавки, принадлежащие городу пониже ручья, занимаемые купечеством, но с которых никакого дохода в пользу города не собирают. Тюремный острог ветх… Больница помещается в доме, который, однако же, можно более назвать хижиною… Богадельни вовсе нет… Из прочих казенных зданий – казначейство и соляные магазейны, чрезвычайно ветхи».
Обязанности по тушению пожаров несли нижние чины инвалидной команды. В 20-е годы XIX века одним из командиров такой команды был прапорщик Булгаков Платон Григорьевич, человек предприимчивый и отчаянный. В государственном архиве Псковской области сохранилось дело за 1826 год: «Переписка о представлении прапорщика Холмской инвалидной команды Булгакова к награждению орденом за тушение пожара и спасение утопающего». Переписка длилась четыре года, награду прапорщик не получил и решил самолично обратиться к генераладъютанту Ф. О. Паулуччи. Чтобы прочувствовать всю прелесть письма XIX века, приведем его рапорт в оригинале: «Во время командования моего Холмской инвалидной командой прошлого 1822 года в октябре месяце случился пожар в г. Холме у мещанина Лотафия Захарова, который деятельностью моей и устройством опытного распоряжения совершенно прекращен и спасен целый квартал. А в 1823 году холмский мещанин Роман Захаров, идя с работы 17 марта, провалился, так как по весеннему времени и слабости лёд обломился в устье реки Ловати и Кунии расстоянием от берега около 30 сажень; и просил помощи не столько для себя, как для малолетних трех детей. Сбежавшийся на крик его народ, видя предстоявшую неизбежную опасность, никто не решился подать помощи, а как я, преовыкши жертвовать единственно из любви к человечеству и соотечественнику для спасения, собственной своей опасностью, спас жизнь его. Видевшие оное происшествие чиновники и граждане в знак благодарности учинили свидетельство в Холмском городническом Правлении, которое препровождено господину псковскому гражданскому губернатору и кавалеру, так и о пожаре донесено тем же Правлением. А как небезызвестно мне, что за подобные усердия для человечества и ревности таковых чиновников поощряют отличиями ордена св. Равноапостольного князя Владимира четвертой степени; а я и по сие время, как полагаю, с чьей-то стороны оставлен в туне. А по сему, повергая себя в непосредственное покровительство, осмеливаюсь нижайше просить Ваше Сиятельство о предстательстве у Августейшего престола, в сравнение со сверстниками таковой же награды. Прапорщик Булгаков».
В связи с этим заявлением псковскому губернатору Адеркасу пришлось огласить проступки дворянина Платона Григорьевича Булгакова: «Будучи на службе в артиллерийской бригаде, находился под судом за укрепление за себя чужого беглого крестьянина графини Орловой», но по случаю Всемилостивейшего Манифеста от 30 августа 1814 года был прощен и от суда освобожден, а «ныне вторично находится при Псковском Гарнизонном Батальоне под судом за вытребование из комиссариата на небывших больными нижних чинов и контонистов, находящихся в больнице, денег 515 р. с 3 марта 1825 г. и суд ещё не окончен».
Складывается впечатление, что Платон Григорьевич был не только отчаянным в своих поступках, но и предприимчивым в делах человеком. Чиновники же, как это и бывает, умели успешно волокитить. События, связанные со спасением людей, произошли в 1822 и 1823 гг. Под судом Булгаков оказался с 1825 года. Возможно, понимая свою оплошность, губернатор Адеркас обращается в МВД с просьбой исходатайствовать через комитет министров какой-либо денежной награды. На что управляющий МВД С. Ланской сообщает: «Я ничего не могу предпринять в пользу помянутого офицера».
Первые попытки создания профессиональной пожарной команды при полиции относятся к концу 30-х годов XIX века. В 1837-1838 годах при Псковской пожарной команде были проведены первые курсы по подготовке брандмейстерских учеников для уездных городов и посадов Псковской губернии. В следующий 1839-1840 год были обучены на курсах по второму брандмейстерскому ученику. В 1840 году холмский городничий Потемкин представил отчет о состоянии пожарной части в городе, согласно которому было 2 брандмейстерских ученика, 3 пожарных служителя (по 20 рублей в год), всем полагался провиант и амуниция. Имелось 4 лошади, одна труба средняя с медным коробом, одна труба малая с медным коробом, одна труба ручная с ящиком и прибором, ко всем трубам имелись забирные и поливные рукава и медные стволы; также принадлежности к огнегасительным инструментам: бочки с железными обручами – 4, чаны – 2, багры большие и малые – 6, вилы большие и малые – 6, ведра железные – 10, щиты войлочные – 2, топоры большие и малые – 6, факельщицы жестяные – 1, лестница подъемная выдвижная большая – 1, малая подставная – 1, лопаты железные – 3, кошка с веревкой – 1, ломы железные – 2, для езды на пожар имелась одна линейка с 2 фонарями, 8 летних и 8 зимних ходов под багры, чаны, бочки, трубы, лестницы и прочее.
Табель мундирным и амуничным вещам Холмских пожарных служителей:
1. Фуражка серого сукна с красным околышем, козырьком и наушником. К фуражке по одной медной плоской пуговице и по одной медной латуни бляхи – на 2 года. Пуговицы и бляшки – на 20 лет.
2. Шинель серого цвета солдатского сукна с воротником, с красными выпушками красного сукна (в рукава и оплечье – подкладочный холст), ремень и пряжка; на шинели 10 пуговиц – на 3 года.
3. Куртка серого цвета с воротником, опушка красного сукна, шитье – гарус и деревяшки для пуговиц – на 2 года.
4. Рейтузы серого цвета (с подкладкой из холста), внизу рейтуз обшивка кожей, пуговицы деревянные (по 2) – на 2 года.
5. Китель из ревендука ( подкладка холст) с деревянными пуговицами – на 2 года.
6. Летние панталоны из флотского полотна (подкладка холст), деревяшки – на 2 года.
7. Руковицы с теплыми варигами – на 2 года.
8. Рубашки (рубашечный холст) – на 1 год, на третью рубашку – деньгами.
9. Галстук с манишкой черного сукна (подкладка холст) и завязки из черной тесьмы – на 1 год.
10. Полусапог по 2 пары – на 1 год.
11. К сапогам 2 пары подметок – на 1 год.
12. Портянки и шерстяные носки, смазку для сапог – деньгами по 28 копеек – на 1 год.
13. Полушубки – на 4 года.
14. Кенег кожаных на меху по 1 паре – на 4 года.
15. Ремень черный для подпоясывания шинели во время пожара – на 8 лет.
16. Для подпоясывания куртки по ремню – на 8 лет.
17.К ремням для куртки и шинели по 1 медной пряжке – на 20 лет.
Итого на один год причиталось 34 рубля 8 2/4 копейки. На провиант каждому в месяц: муки – 1 пуд 32,5 фунта и по 1,5 гарнца круп. Итого: на троих человек в год – 32 рубля 86 5/7 копейки. А вообще – 66 рублей 95 копеек. Лошадей было 4, на их уход в год тратили 219 рублей 13 6/4 копейки. При несчастных случаях от местных жителей натурой по очереди по назначению городской Думы поставлялось дополнительное число лошадей.
Количество пожарных служителей планировали довести до 5 человек. Но даже через десятилетие улучшений по пожарной части не наблюдалось, а, быстрее всего, наметилось ухудшение. Из рапорта холмского городничего за 1849 год следует, что остался один брандмейстерский ученик с содержанием 50 рублей в год. Для хранения пожарных инструментов не было зимнего теплого сарая. Лошади назначались городской Думой от обывателей по наряду на шесть месяцев. Вместо пожарных назначали от инвалидной команды 6 человек, а «в несчастных случаях являлись 9 человек рядовых для действия инструментами».6 Через год от инвалидной команды стали направлять по 20 человек. На содержание пожарной части ничего не полагалось. Из шести пожарных труб лишь одна была новая, другую – отремонтировали, и 4 трубы «к употреблению были не годны по ветхости».
