(Из книги Н. В. Затейщикова-Второго. 1883-1890 г.): »Погост Медово
(В 1 вер. От гор. Холма)
Глубокое благочестие наших предков располагало их созидать для молитвы святые храмы Божии, служившие им утешением души и сердца. Это христианское настроение наших благочестивых предков, вероятно, и было причиною существования в погосте Медово, Холмскаго уезда, прекрасный каменной церкви во имя Святыя Живоначальныя Троицы, - памятника их мудрой и благочестивой заботливости к славе Божией и к нашему христианскому утешению.Местоположение храма (в одной версте от г. Холма) превосходно. Он расположен на равнине и с трех сторон окружен холмами, так что и на самом близком расстоянии он мало заметен, но зато, при приближении к нему, невольно возбуждает в душе мысли благогоговения перед Господом и влечет ум и сердце к своей святыне.
В глубокой древности на этом месте был Троицкий женский монастырь, известный еще при осаде г. Холма в 1580 г. литовскими отрядами, громившими, под предводительством польско-литовскаго короля Стефана Батория, Псковскую губернию. Впоследствии он был переведен в г. Великие Луки, где и существует по сию пору под именем Вознесенскаго. Монастырь этот обращен в женский из мужскаго Ильинскаго, существовавшаго издревле на сем месте, в 1675 г. Медовский монастырь упоминается упраздненным до штатов, по издании духовнаго регламента.
По словам предания, монастырский храм со всеми постройками, лет сто тому назад, сгорел до основания, и только под развалинами его сохранилась икона св. Троицы.
В 1796 году, усердием прихожан и помещиков Холмскаго уезда: подполковника Николая Семеновича Толбухина, умершаго в 1834 г., и секунд-майора Александра Глебовича Подчерткова, была воздвигнута на этом месте новая небольшая каменная церковь во имя Святой Троицы и Покрова Пресвятой Богородицы.
Храм кладен из крупнаго кирпича; со вне украшен различными карнизами, выкладенными из кирпичей; увенчивается одною главою. В недалеком прошлом, трудами и стараниями ктитора, г. Горскаго, к храму еще пристроено два придела: правый – во имя Богоматери Скоропослушницы, левый – во имя св. Дмитрия Ростовскаго.
Колокольня каменная, о двух ярусах, не высока. В верхнем ярусе, на деревянных брусьях висит 6 колоколов, из коих самый большой весу 30 п. 23 ф.; второй колокол в 8 п. 6 ф., а остальные небольшие, какого веса, неизвестно, так как не имеют надписи. На самом меньшем колоколе, найденном в земле близ деревни Осиновки, надпись: «З.А.Х.року». На других: «1765 года, 9 февраля, куплен сей колокол в Москве капитаном Глебом Васильевичем, сыном Подчертковым, в девичий Медовский монастырь. Весу 8 п. 6 ф.». На самом новейшем следующая надпись: «1806 года, февраля 26 дня, вылит сей колокол погоста Медова в церковь Живоначальныя Троицы иждивением Александра Подчерткова: весу 30 п. 23 ф.».
Внутренность главнаго храма имеет вид четвероугольника, стены котораго сведены шатровым куполом.
Иконостасы новой работы, о четырех ярусах, с позолоченною резьбою, царския двери сквозной резьбы. Стоимость иконостаса в приделе св. Троицы определяется до 6000 рублей.
Храм весь украшен иконами хорошей живописи (очень многия в дорогих серебряных окладах); стены его, алтарь и купол расписаны умелой кистью.
Из икон, кроме образа Божией Матери Скоропослушницы, особенно чтимаго местными жителями, замечательны следующие иконы:
а) икона Святыя Живоначальныя Троицы, находящаяся второю по правую сторону царских врат, превосходнаго древнего византийскаго письма;
б) икона Богоматери по левую сторону царских врат, очень древняя, - дворцовая;
в) св. Дмитрия Ростовскаго;
г) св. Николая Чудотворца.
Сохранившиеся досель книги, за небольшим исключением, находятся большею частью богослужебныя; из них особенно замечательны следующиеся:
а) Евангелие, времен Петра I-го, хорошо сохранившееся;
б) от коих, времен Алексея Михайловича, издание второе от новопереведенного греческого (от с. м. 7171 г., от Р. Х. 1663 г.);
в) акафист св. Троицы, подаренный в храм секунд-майором Александром Глебовичем Подчертковым 1838 г., написанный 29 февраля 1752 года.
Есть книги времен Елизаветы, Екатерины II, Павла I и Александра I.
Церковная библиотека и ризница, благодаря усердию некоторых благотворителей, достаточны.
Напрестольные принадлежности очень ценны.
Замечателен ковчег (оловянный), для хранения святых даров.
Вот все, что мог найти только, после тщательных изысканий древности, из исторических памятников этого замечательного храма; все остальное исчезло бесследно для истории. Но тем не менее, по своему благолепию, по высокочтимым в нем святыням, по своим историческим традициям, он является не только для нашего края, но и для всей земли русской храмом, имеющим весьма важное значение в религиозном отношении.
Самое селение Медово представляло вид зажиточнаго; дворов было до 30-ти.
Благодаря трудам прежнего о. настоятеля храма и усердной тридцатилетней деятельности почтенного ктитора, Холмскаго купца Никифора Терентьевича Горскаго, как св. храм, так и само население значительно улучшились в материальном отношении, в особенности за последнее время.
При содействии маститого старика – старосты , храм пришел в надлежащее благоустройство; дотоле непроезжая дорога в погост значительно была им ремонтирована, так что теперь может поспорить с заправским шоссе; обеднело крестьянство – он своим примером и словом одобрял их, помогал и делом, и советами. Жизнь его слилась с жизнью народа, и ни одно, не только церковное, но и общественное дело не делалось без его совета.
1885-й год особенно тяжелый для нашего края. Лето необыкновенно сухое, жары страшные; температура высокая, до 28º в тени по Реомюру. Яровые, травы и огороды от продолжительности засухи и бездождия пропали и погорели. Лесные пожары все еще продолжаются, и город нередко наполняется дымом и смрадом. Таких лесных пожаров не запомнят у нас старожилы; огонь, при отсутствии дождя, находит себе обильную пищу в высохших болотах; забравшись на большую глубину, он переходит по сухой траве и опавшему листу в лес, откуда его никакия человеческия силы и средства выжить не могут: перекопы не помогают; искры переносятся ветром на далекое расстояние и своим чередом зажигают. Сгорела, говорят, не одна тысяча в разных местах копен сена и несколько сот десятин дровянаго и строеваго леса. Вследствие отсутствия влаги и дождя пересохли речки и ручьи, повысохли пруды и колодцы, источники иссякли. Ко всему этому присоединяется еще бедствие частых пожаров в деревнях. Народ наш ко всему этому относится очень равнодушно, мало принимает мер к тушению лесных и полевых пожаров.
10 июля в три – четыре часа, Медово сделалось жертвою пламени. Церковь едва могли отстоять, хотя крышу и купол окончательно истребило страшное пламя.
Сгорел ребенок, а сколько погибло домашних животных, можно судить по тому, что на каждом шагу попадаются обгорелые их останки.
Положение погорельцев было ужасное. Средств к жизни и без того у нас очень мало, а частые пожары нашей местности окончательно делают нас нищими; они обратились в ежегодную эпидемию.
Грустно было видеть одинокую обгорелую церковь, которая одна только напоминает о прежнем своем величии. Иконостасы, разобранные и вынесенные из храма во время ужасного пожара, значительно попортились и неотложно требуют капитального исправления; ограда, каменная, по ветхости близка к падению, а средств к возобновлению, между тем, нет никаких. Храм существовал и поддерживался единственно пожертвованиями благотворителей. Местные прихожане нередко терпят нужду; пожертвования их на храм ничтожны; а св. церковь, столь достопримечательная по своей древности, грозит совершенным запустением.
Глубокое благоговение к чудотворному образу Скоропослушницы со стороны православных, сотнями стекавших сюда в дни праздников престольных из разных селений близких и отдаленных, не ограждали эту церковь от крайнего недостатка средств; все, какие только были средства, положены на украшения св. храма, и теперь нечем решительно возобновить его. Нужно только надеяться, что Промысел Божий, столько лет хранящий и поддерживающий св. церковь, расположить сердца благотворителей помочь довершить богоугодное дело, и они окажут теплое усердие к св. храму, кто чем может. Только тогда можно будет надеяться, что этот древний огласится славославием имени Божия.
Храм Медовский заслуживает полное внимание наравне с другими отечественными святынями.
Приступив к опыту историческаго исследования «Истории города Холма в связи с Псковским и Новгородским княжествами и вообще с отечественной стариною, я, между прочим, задался целию составить и историко-статистическое описание Холмскаго уезда, в состав котораго, главным образом, войдут исторические наброски о местных приходских церквах. Благодаря счастливому случаю, давшему мне возможность воспользоваться весьма древними бумагами и источниками, в виде монументальных остатков, я мог довести свою летопись от далекой старины до наших дней, в весьма обширном размере. С этою целию, собственно для обозрения церквей и изучения памятников старины той или другой местности, мною была предпринята поездка по уезду, результатом коей была огромная масса бесценных исторических материалов. Питаю некоторую надежду, что при содействии нашего почтеннаго археологическаго общества, эта книжка выйдет в свет в недалеком будущем. По обилию исторических данных, по своему содержанию она составит интерес не только местный, но общеисторический. Считаю необходимым довести исторический очерк этого селения до некоторой полноты, так как погост Медово имеет тесную связь с городом по своим историческим традициям и по отношению их жителей.
Погост Медово существует в Холмском уезде сравнительно с прочими недавно, с 1798 года, со времени возникновения каменной приходской церкви св. Живоначальной Троицы.
Во времена глубокой древности любителями духовных подвигов и благочестиваго уединения место нынешнего погоста было избрано местом молитвы. По своему безмолвному уединению и глубокой тишине, огражденное кругом холмами, место это было пригодно более для обители, для лиц, желающих посвятить себя на служение Господу Богу. И действительно в этой тиши и уединении от шума мирскаго образовалась иноческая обитель, получившая название Троицкаго женскаго монастыря. Но кто были первыми пришельцами и основателями этой обители, в точности ничего неизвестно, так как истинные подвижники высокаго христианскаго благочестия думали только о спасении своей души и были чужды земной славы, и не искали ея у современников и потомства, потому что для их смирения это было совершенно излишним. Исполненная благодати Божией, укрепляемая своими подвижниками, она постоянно возрастала. Здесь, где нет ни шума, ни развлечения света, так называемаго городскаго комфорта, ни соблазнов, ревнители и любители непорочного девства, могли найти себе охрану и твердую опору для исполнения высокаго подвига чистоты и целомудрия. По некоторым историческим записям; в царствование Иоанна IV Васильевича Грознаго, в то время, когда польско-литовские отряды, предводительствуемые королем Стефаном Баторием, осаждали зимою 1580 года Холм, Троицкая обитель была в самом цветущем состоянии и в полном благоустройстве. Есть одно, хотя довольно темное, предание, когда Батый, хан татарский, опустошая русскую землю, подступил к Холму и хотел взять его приступом, тогда две русские княжны, находившиеся в этом монастыре, молились чудотворному образу Богоматери, со слезами и с верою вынесли образ на городской вал; тотчас гора Холмская показалась неприступною, возвышающеюся даже до облаков, и они в страхе удалились. Этот образ Богоматери Холмской имеет на себе знаки язв: один – на левом плече, другой – на правой руке Богоматери; первый произошел от удара мечом, нанесенным татарином, который за это был поражен слепотою, а другой от стрелы, пущенной другим татарином, у котораго, вслед за сим, голова повернулась в сторону.
В Холмском уезде «по приправочным к книгам князя Дмитрия Друцкаго да Григорья Нащокина с товарищи IС4 (1596) года». Троицкаго монастыря пахатной доброй земли обеж а в пуст 59 обеж, ныне монастырь пуст.
В «Истории княжества Псковскаго» упоминается о двух Троицких монастырях, находившихся в Холмском уезде и ныне погостах того же уезда. Троицкий Медовский женский упоминается в 1764 г. упраздненным до штатов, по издании духовнаго регламента, и сестры из него, по преданию, переведены в Великолуцкий Вознесенский в 1675 г. из Ильинскаго мужскаго, издревле бывшаго на этом месте, и Троицкий мужской при устье р. Хлавицы, впадающей в Ловать. В «Писцовой книге» земли Троицкаго монастыря записаны без означения, к какому стану принадлежал этот монастырь, и потому достоверно нельзя определить, котораго из этих монастырей означена земля. Монастыри: Николаевский дворецкий мужской, близ устья р. Куньи, упраздненный в 1764 г., Спасоклинский, Медовский, Троицкий и Рдейский (теперь Старорусскаго уезда, в 30 в. От Холма) в «Писцовой книге 1528 и 29 года» вовсе не упоминаются; также, кажется, не упоминаются и в Новгородской писцовой книге 1495 г. Нужно заметить, что Троицкий монастырь, на р. Хлавице, в исторических актах назывался почти постоянно «Троицким на Холковице» (например, в 1609 г., при осаде шведским генералом Эвертом Горном, и потому нужно полагать, что эти земли принадлежали Медовскаму монастырю.
Весьма прискорбно, что письменные и разные другие вещественные памятники наших монастырей и церквей погибли бесследно для истории: причиною этого были, главным образом, частые набеги на Россию Литвы, Поляков и особенно Шведов, которые неоднократно нападали на Новгородскую область и проходили с огнем и мечом не только города и села, но и болота и леса. Из управления прежней Медовской обители известно весьма мало. Есть предание, что она перечислена была вместе с Николо-Хвоинским ( в 5 вер. От Новоржева) к Рдейской пустыни и находилась под управлением и духовным руководством Рдейскаго игумена.
Несмотря на все невзгоды, от которых в начале прошлаго столетия многие монастыри и пустыни прекратили свое существование, инокини Троицкой обители жили обычною монастырскою жизнью до 1764 г. Этот год был тяжелым для всех монастырей: многие были приписаны к другим монастырям, а многие были совершенно закрыты и упразднены. Последняя участь постигла и Троицкий монастырь, который в 1765 году был упразднен и обращен в приходскую церковь, несмотря на свою благоустроенность и все удобства иноческой жизни. Большая часть монастырских угодий была взята в казенное ведомство, а монастырские имущество, иконы, колокола и прочия церковныя вещи переведены в другие монастыри Новгородской епархии. Вскоре, после упразднения обители, в нее был определен один приходский священник с причтом; громогласное богохваление церковное заменилось монотонною службою приходскаго клира. Можно представить, как тяжела чувствовалась такая перемена жителями города и ближайших селений, и как ощутительна была она на всю окружающую местность! Окрестные жители, имея вблизи себя единственную обитель, долго скорбели об ея упразднении; она была для них местом особенного почитания, в котором они любили по временам находить для себя утешение и успокоение от житейских треволнений и шума; скорбь эту они завещали и своему потомству, которое, унаследовав отеческую любовь к запустелой обители, не могло иначе называть ее, как только монастырем, хотя там, кроме храма Божия и то уже не прежнего монастырскаго, не осталось уже никаких следов прежнего общежития. Быть может, когда нибудь здесь снова восстановится общежитие, и снова все примет свой прежний монастырский вид... С учреждением монастырских штатов и по упразднении св. обители, по малочисленности прихожан и по их отдаленности, помянутый храм во все остальное время находился в таком бедственном положении, какое присуще самым беднейшим храмам. На месте древней обители, около осиротевшаго храма, осталась одна только убогая сторожка, обитатель которой охранял неприкосновенность ея вековых святынь.
Наконец, по неисповедимой воле Божией около 1778 года и монастырский храм со всеми постройками сгорел до основания, только под развалинами его сохранились иконы св. Троицы, Николая Чудотворца, Дмитрия Селунскаго и Всех Святых (весьма древний образ, написанный 1500 года «многогрешным Торопецким посадским человеком», имя котораго, к сожалению, не сохранилось). И вот обитель окончательно запустела, храм сгорел, богослужение в нем прекратилось навсегда, и самая память о нем, кажется, должна быть исчезнуть совершенно, но нет, в это время в окрестных жителях еще больше проявилось любви к своей многовековой святыне; они без скорби не могли смотреть и вспоминать о ея запустении. Совершенно малоизвестная сгоревшая церковь становится известною одному из Боголюбцев. Сжалилось благодетельное сердце этого благочестивого христианина над развалинами храма Божия, и он взялся за построение на жалких развалинах новаго, каменнаго. О нем мы скажем ниже несколько слов.
