ЗАЩИТНИК СТАЛИНГРАДА

Имя Василия Ивановича Кириллова (на снимке), участника Сталинградского сражения на всех его этапах, в Холме на слуху у всех старожилов города. Не только им, но и более молодым холмичам будет интересно узнать о ратном пути нашего земляка из рассказа его старшего сына, контр-адмирала в отставке Юрия Васильевича Кириллова.

— Моему отцу, Василию Ивановичу Кириллову, довелось участвовать практически во всех основных сражениях Великой Отечественной войны: обороне Москвы в 1941 году, контрнаступлении под Москвой, Курской дуге, освобождении Украины, Румынии, Венгрии, Австрии. Там и закончил войну. При всей нелюбви настоящих ветеранов к рассказам о войне, в памяти у него многое сохранилось. Сталинград он вспоминал как самое тяжёлое, почти безнадёжное, время за всю войну. Может быть, потому, что перед защитниками города был многократно превосходящий враг (лучшая армия вермахта — 6-я, не считая венгерской и румынских армий). А за спиной была широченная, насквозь и круглосуточно простреливаемая из всех калибров река.

Попал он на юг весной 1942-го непосредственно из-под Москвы, ещё не успев остыть и перевести дух от недавних боёв и лишений. Дело в том, что вдохновлённый успехами в битве под Москвой Верховный составил себе представление и утвердился в том, что противник ослаблен и наступило время наших возможностей; всем фронтам было предложено готовить наступательные операции. Не все военачальники разделяли подобный оптимизм: во всяком случае, Жуков и Шапошников, тогдашний начальник Генерального штаба, оценивали обстановку менее оптимистично. Однако командование Юго-Западного направления высказалось за проведение наступления на Харьков и доложило о готовности начать её уже весной. Конечно же, было поддержано. Так сложились предпосылки для начала и проведения трагически закончившейся Харьковской операции 1942 года.

Наступление началось успешно, проводилось внушительной группировкой наших сил, и поначалу ничего не предвещало особых осложнений. Немцы демонстрировали непонятную пассивность, принятую командованием за слабость. Однако всё это было не что иное, как коварство противника: опытный глаз читал в оперативно-стратегической конфигурации наступающего фронта оголённые и чрезвычайно уязвимые фланги, к которым уже присматривались матёрые немецкие генералы и штабисты. Замысел их был не так уж и замысловат: по мере нашего глубокого продвижения вперёд подрезать эти наши фланги, организовав котёл, а на плечах оставшихся отступающих войск стремительно продвигаться на восток в направлении Сталинграда, который рассчитывали захватить сходу. Для советских войск в полосе ответственности Юго-Западного направления могло сложиться крайне тяжёлое положение. Так оно и получилось…

Вырваться из чудовищного котла зенитно-артиллерийскому полку, в котором служил отец, помогла тогда удача и «моторизованность» полка: он был весь на автомобильной тяге. Полк целеустремлённо и настойчиво шёл с боями на Восток, общим направлением на Сталинград — тогда ещё совершенно мирный тыловой город. Путь был неблизок и очень тяжёл. В степи над ним постоянно висели Ю-87 и «мессеры». Всё это бесчинство вражеской авиации приходилось постоянно наблюдать зенитчикам, остающимся уже много дней без боеприпасов. Наконец настал и их день, когда собрались рассеянные в отступлении батареи и отдельные расчёты, подвезли (раздобыли) боеприпасы. Полк из засады, организованной в садах и левадах брошенного маленького степного хутора, подкараулил целый косяк немецких тяжело гружённых бомбовозов, идущих на небольшой высоте к кровоточащим переправам Дона. Не менее 8 машин с экипажами почти одновременно зарылись в жирный чернозём от сосредоточенного огня полка, вздыбив степь чудовищными взрывами сдетонировавшего боезапаса. Зенитчики быстро сменили позицию. Мстить на «проклятое место» немецкое воздушное командование прислало не менее 36 бомбардировщиков, и очень скоро. Потом случилось проезжать мимо этого места — там было только перепаханное поле: ни деревца, ни хатки, ни кустика… Наших же самолётов, вспоминал отец, тогда не видели вовсе. Это дополнительно угнетало отступающие с тяжёлыми боями войска.

Сталинград, где они в конце концов оказались после неисчислимых трудностей и бедствий отступления, со слов отца, вспоминается как непередаваемый ужас даже на фоне тяжелейших коллизий войны. И сам город — вернее, то, что от него осталось, и обстановка в нём. В разгар решающей фазы сражения от переднего края до высокого западного обрывистого берега Волги оставалось не более 400–500, а где и 200 метров своей земли. Но и фронт на этой отметке остановился, нервно пульсируя огнём и кровью среди руин некогда прекрасного южного города. Бои теперь шли за каждый этаж, подвал, подъезд полуразрушенного дома. Нередко линия фронта вообще проходила через подъезды и этажи дома или промышленного строения, а оборона держалась там даже не днями, а неделями и месяцами. Передвигаться можно было только ночью, используя преимущественно городские коммуникации. В дополнение к периодическим массированным огневым налётам свирепствовали снайперы — для них было раздолье. И хотя многократно превосходящие силы противника неудержимо рвались к Волге, сбросить в неё защитников города им так и не удалось. Притом что это были офицеры и солдаты самой элитарной в вермахте 6-й армии и 4-й танковой группы.

Волга, через которую подавались запасы и подкрепления, во всю ширину своего немалого течения — в пламени: горят разлившиеся по воде нефть и бензин, в плёнке мазута, покрывающего воду, бесконечно плывут по течению трупы людей и животных, обломки плавсредств, на которых этой ночью сюда направлялась помощь и припасы. Это за спиной, а впереди — руины города, где каждый оконный или дверной проём изрыгает артиллерийский или пулемётный огонь. Некое подобие укрытий, в первую очередь для больших штабов, — в норах, накопанных в высоком берегу Волги. И никто из находящихся здесь, на этом пятачке, оставшемся от большого Сталинграда, не чаял, не рассчитывал дожить здесь не то что до вечера — до обеда.

Правда, из-за перемешанности боевых порядков, наших и противника, тот уже не решается бомбить с прежней остервенелостью. Да и орудия полка утрачены в боях. Немногие уцелевшие артиллеристы — кто в пехоте, кто где. Василий Иванович, видимо, примеченный командованием как шустрый и сообразительный боец, сначала — офицер связи дивизии, потом армии. А в этой должности не прятаться, а постоянно перемещаться надо, поспевая везде, благо передний край совсем близко. Действительно, Сталинград был местом, откуда отступать было некуда!

Осенью, ближе к зиме, вспоминал Василий Иванович, всё это, как ни удивительно, стало привычным (человек, говорят, ко всему привыкает), почти обыденным. Фронт в этом своём не совсем обычном виде вроде окончательно установился. Правда, было голодно, вспоминал отец. Волга насквозь простреливалась, а любимым развлечением сталинградцев стало «умыкание» у немцев контейнеров с припасами, которые им сбрасывали с самолётов, особенно после 19 ноября, с началом Сталинградской операции и окружением их группировки. Так продолжалось до перехода Сталинградского фронта, т. е. непосредственных защитников города, в наступление. Вызывает, правда, удивление сам факт возможности их наступления, ведь в обескровленных соединениях и частях, непосредственно защищавших город, оставалось порой не больше 15–20 человек на роту…

Но они справились и с этой задачей. А потом, после совсем небольшого перерыва на переформирование, — в очередной раз бросились освобождать Харьков. Остаётся заметить, что опять неудачно: город был перед глазами, а пришлось отступать. Но это был 1943 год, а с ним и совершенно другой настрой в войсках. Мой отец, Василий Иванович, как и его товарищи-ветераны, всю жизнь более всех боевых наград берёг и гордился медалью «За оборону Сталинграда». Звание сталинградца на фронте связывалось потом с высшей планкой мужества, отличия и доверия, в каких бы боях ещё ни участвовали фронтовики…

Отцу в этом году исполнился бы 101 год. А вообще их, 1922 года рождения, согласно статистике, вернулось с войны всего 2%… И, наконец, известная военно-историческая параллель между Сталинградом и Холмом: Гитлер, как известно, воспитывал Паулюса и его генералов на примере стойкого удержания Холма, усматривая аналогию в оперативной обстановке,— подчеркнул Юрий Васильевич.

Сергей ЦВЕТКОВ
Фото из семейного архива Кирилловых
(Публикация в газете «Маяк». Февраль 2023 года)