ПРЕОДОЛЕНИЕ

Мы все в гостях у этой красоты.
Приходим в мир -
Её любить и помнить.
Потом однажды -
Утром или в полночь -
Уйдём,
Оставив лёгкие следы.
                 
(Андрей Дементьев)

Судьба героини этого очерка Евдокии Тимофеевны Ивановой типична для людей поколения пережившего ужасы Великой Отечественной войны и тяжесть послевоенного восстановления. Не познавшая счастливого детства, она всю жизнь трудилась не покладая рук...

Майское солнце ярким светом щедро заливает зелень двора, буйную кипень цветущих в саду слив и яблонь, белеющую в просветах между сараями и сараюшками. Минуту назад мы закончили сажать картошку на её небольшом огороде позади двора. Ещё не успев, как следует отдышаться от привычной с детства, но такой сейчас тяжёлой крестьянской работы, она опустилась на скамейку, положив на ослабевшие колени сухие натруженные ладони. Рядом улёгся, лениво вытянув лапы и блаженно щурясь, кот.

- Сколько себя помню, любила землю, крестьянский труд на земле, - заметила, подставляя смуглое морщинистое лицо набежавшему дуновению ласкового ветерка. – Теперь уже сил таких нет, и работа в огороде уже не приносит столько радости.

- Ещё бы! Девятый десяток годов приближается. Какая тут работа!? Давно пора бросать тяжёлый труд и выходить во двор, сад-огород на прогулку, подышать ароматом цветов, послушать пение птиц и жужжание пчёл, - вступаю в разговор, присаживаясь рядом.

- Ну не скажи, как же без труда!? Этак и помереть от тоски-скуки можно, - не соглашается со мной Евдокия Тимофеевна, добавляя, – в работе жизнь. Пока человек шевелится, пока трудится – живёт, а как бросил – считай, помер...

Она замолчала. Я уже думал, задремала, но через мгновение встрепенулась, задумчиво произнесла:

- Вот вспоминаю всю свою жизнь, все прожитые годы. Они прошли в тяжёлой работе. Только благодаря этому труду победили фашистов, возродили страну. Мы любили и умели трудиться, и только поэтому выжили и всё преодолели.

Детство

Родилась Евдокия Смирнова 1 марта 1928 года в крестьянской семье на хуторе Печище. Тогда хутор располагался в четырёх километрах от деревни Карелкино в сторону Торопца. До революции 1917 года её родители Тимофей и Аграфена Смирновы батрачили, а уже после революции поженились и завели своё хозяйство на хуторе. Она вспоминает, что в семи километрах от их дома была деревня Ветошки. Сейчас это территория Торопецкого района Тверской области. А тогда селяне и хуторяне через Ветошки ходили пешком в город Торопец.

Евдокия стала в семье четвёртым ребёнком. Забегая вперёд, отмечу, что Аграфена Прокопьевна родила и воспитала девятерых детей, за что уже после войны была награждена орденом «Мать-героиня». А тогда старшие сестра Маруся и братья Ваня и Саша уже ходили в начальную школу в деревне Кузнецово. Это было недалеко от их хутора, за речкой Сушня - притоком Малого Тудра. К середине тридцатых годов, когда в стране уже полным ходом шла коллективизация сельского хозяйства, новые веяния дошли и до нашей глубинки. Хуторян стали агитировать за вступление в колхоз.

- Мой отец не хотел вступать в артель, - рассказывает Евдокия Тимофеевна.

Тимофей Иванович вовсе не был ретроградом. Крепкий крестянин-труженик справедливо полагал, что от добра добра не ищут. К тому времени у них на хуторе было довольно эффективное хозяйство. Двор полон всякой живности: коровы, лошади, мелкий скот и птица. Благодаря неустанному труду закрома и погреба были заполнены припасами. Жили в сытости и довольстве. Восьмилетняя Дуся жала серпом наравне с матерью. Трудились все, внося свою лепту в семейное благополучие. И, естественно, что объединять своё крепкое хозяйство с сельской голытьбой, лодырями и пьяницами труженику не хотелось. Однако сопротивление колхозному строю вскоре было пресечено.

К ним на хутор пожаловали незваные гости. «Красавины», как окрестила пришельцев Аграфена из-за красных околышей фуражек сотрудников НКВД. Без церемоний и лишних эмоций «гости» опечатали амбары и погреба, под угрозой ареста и высылки заставили Тимофея Ивановича подписать заявление о вступлении в колхоз с передачей в артель лошадей, коров и всего семейного имущества. Так их хутор прекратил своё существование. Знала бы маленькая Дуся и её домочадцы, что стали свидетелями первого акта трагедии, впоследствии стёршей с лица холмской земли многие десятки хуторов, сёл и деревень...

Семья переселилась в ближайшую деревню Карелкино. Родители стали работать в колхозе, а Дуся пошла в начальную школу, в соседнее Силагино. До той деревни от их дома было не больше километра. Своих первых учителей Евдокия Тимофеевна иногда вспоминает, только их фамилии выпали из памяти, что неудивительно. Восемьдесят лет с тех пор минуло! Одну учительницу, уже пожилую женщину, звали Татьяной, а другую – молодую – Александрой. Эта Александра была дочкой карелкинского мужика по прозвищу Ванька Панкрат.

Весной 1941 года состоялся очередной выпуск в Силагинской начальной школе. Среди выпускников была и тринадцатилетняя Евдокия Смирнова. Четыре класса позади и она собиралась после летних каникул продолжить учёбу в школе-семилетке, но судьба распорядилась иначе.

Война

Тот жаркий июнь ярко врезался в память. О начале войны в деревне узнали от гонца, который прискакал на коне из сельсовета. Радио и телефона в деревне тогда ещё не было. О новостях узнавали из газет или выступлений представителей власти на сельских сходах. Вскоре приехал представитель райвоенкомата и собрал всех мужиков на околице. Среди них был и Тимофей Смирнов. Горькими слезами проводила деревня их на фронт.

На селе остались старики да бабы с ребятишками. Тринадцатилетняя Евдокия уже тогда имела достаточный опыт крестьянской работы, чтобы успешно трудиться наравне с взрослыми. Ещё задолго до войны, несмотря на юный возраст, она участвовала в колхозных делах. Крестьянские дети привлекались к уборке сенокосов от старых одонищ, прополке, другим вспомогательным работам.

- Наш колхоз тогда назывался «Броневик», - вспоминает Евдокия Тимофеевна. – В него входили деревни Карелкино, Силагино, Елисееха и Подберезниково. Председателем колхоза был некто Климов. Помню только его фамилию. В сельсовете располагалась изба-читальня. Это наподобие сельского клуба и библиотеки. Там работала Анна Доброжанская, жена Николая Ипполитовича. После войны они жили в Холме на Кооперативной улице на берегу Васюкова ручья. Их дом там стоит и сейчас и в нём живёт многодетная семья их внучки Ирины Царёвой.

Замечу, Владимир и Ирина Царёвы летом 2015 года побывали на приёме в Кремле, где Президент России Владимир Путин вручил им орден «Родительская слава». Продолжая рассказ о своём военном детстве, Евдокия Тимофеевна обратила внимание, что Анна Доброжанская играла на гармошке, чем снискала уважение среди колхозной молодёжи:

- Перед войной в обретенье, этот церковный праздник отмечался 9 июня, в селе Тухомичи проводили ярмарки, на которые собиралась вся округа. Ходили туда и мы, и предводителем у нас была Доброжанская с гармошкой. За ней всегда толпилась ватага ребятни и молодёжи. За Анной увивались парни, но она предпочла Николая, за которого вышла замуж перед войной.

Уже летом 1941 года старшего брата Ивана, которому исполнилось 15 лет, принудительно отправили в школу фабрично-заводского обучения, а Евдокию назначили старшей в команде по перегону колхозного скота на Шульгу. Там, в полутора километрах от Холма располагался скотоприёмный пункт. Это задание ей доверили неслучайно. Ещё перед войной Дуся с матерью ухаживали за колхозными телятами на Силагинской ферме. А сейчас, оставшись одна, мать была обременена семьей и домашним хозяйством. Поэтому отправку скота поручили Евдокии, назначив в подчинение двух деревенских мальчишек.

Стоял невыносимый зной. Гнали большое стадо по шоссе из Силагино в Загорье, дальше – Ельно, Морхово и через Холм на Шульгу. Пыль, слепни, жара. Неимоверных трудов стоило держать, пытавшихся сбежать в лесную тень животных на дороге. Тем не менее, засветло управились. В обратный путь отправились пешком, когда солнце садилось за лес.

Оккупация

Теперь представьте ситуацию, в которой оказались жители далёкой от больших дорог деревеньки Карелкино в июле 1941 года. Мужиков забрали на фронт. Перепуганные неизвестным будущим бабы да ребятишки. Поползли упорные слухи о поражениях Красной Армии, о толпах беженцев на дорогах, о стремительном немецком наступлении. Панические настроения не миновали и карелкинских обывателей.

Кто-то где-то прослышал, что скоро сюда придут враги. И безотчётный страх взял верх над здравым смыслом. Паника она тем и страшна, что не поддаётся никакой логике. Быстро собрав самые, на их взгляд, необходимые пожитки, сельчане рванули прятаться в ближайший лес. Разбили стоянку всего в километре от своих дворов, в местечке, прозванном деревенскими «канавками». Сейчас Евдокия Тимофеевна не может без смеха вспоминать те дни. А тогда им было не до веселья. Страх руководил их нелепыми действиями. Но вскоре опомнились. Нашлись здравомыслящие селянки, которые рассудили, что редко растущий лес за деревенской околицей ненадёжное убежище от фашистского нашествия.

Так и не дождавшись прихода оккупантов, через трое суток жители вернулись в опустевшую деревню. Вскоре паника улеглась окончательно. Сельская жизнь снова потекла обычным укладом. Война войной, а полевые работы никто не отменял. Без мужиков начали сенокос, подготовку к жатве.

В знойный августовский полдень семья как обычно собралась за обеденным столом. Евдокия устроилась напротив окна. И увиденное за стеклом поразило. По зимнику со стороны бывшего хутора Печище в деревню въезжали всадники в серо-зелёной одежде.

- Мама, немцы, - крикнула, отшатнувшись от окошка.

Чужаки по-хозяйски вошли во двор. Из хлева вытащили и зарезали борова, залили водой из ручья пчелиные ульи, доставая мёд. Семью из недавно построенного нового дома выгнали на улицу. Теперь здесь устроили комендатуру. Аграфена с ребятишками вынуждена переселиться к одинокой старушке, бабе Саше, живущей по соседству.

- Мы прятались на полатях за занавеской, - вспоминает Евдокия Тимофеевна. – Для еды мама собирала траву, а картошку с нашего огорода немцы копали для себя и маму заставляли её варить. Оккупация продлилась до февраля 1942 года. Тогда под натиском наступления наших войск немцы ушли из Карелкино в Загорье. Тогда же её старшая сестра Мария вступила в воинскую часть в качестве вольнонаёмной, где стирала солдатское бельё.

Труженица тыла

Та зима выдалась на редкость суровой и снежной. В феврале наметало сугробы выше человеческого роста. Когда немцы отступили из Загорья в Ельно, жителей окрестных деревень направляли на помощь фронту – разгребать сугробы и расчищать дорогу для снабжения наших войск. Дорожным мастером был вернувшийся с фронта инвалидом Сергей Русаков. Он руководил работами. Снег чистили вручную лопатами. Привлекались все, кто мог держать в руках лопату, старики, женщины и дети. До большака из своей деревни добирались пешком. Выходили впотьмах, чтобы с рассветом уже начать работу. Снег шёл день за днём, не переставая, и расчистка дороги казалась занятием бесконечным.

Весной, когда немцев отогнали к самому Холму, в колхозе начались полевые работы. Та военная посевная запомнилась на всю оставшуюся жизнь. В деревне не было ни лошадей, ни быков. Пахать нечем. Копали лопатами пахотную землю, поднимали целину. Под посадку картофеля обрабатывали землю самодельной сохой, наспех смастерённой из суковатой жерди. С двух сторон за конец этой жерди брались женщины с детьми и на себе таскали это «сельхозорудие» по пашне. После такой обработки вручную раскидывали семена зерновых или раскладывали клубни картофеля, вручную заделывая борозды.

Всю войну Евдокия проработала в колхозе простой полеводкой. Выполняла различные наряды: вручную копала землю, сеяла и собирала урожай. Время проходило в напряжённом тяжёлом труде. Так жили все её родные и знакомые. Сельчане не сетовали на тяжёлую долю, они верили в неминуемую победу над врагом, жили надеждой на светлые мирные времена.

В 1945 году правление колхоза их с подругой Анной Соколовой направило на лесозаготовки. Тогда колхозам давали план по заготовке древесины. Работали на делянах в Гридино, Осцах, Слободке, Радилово, Лужках, Котицах. Зимой адски тяжёлый труд на лесоповале. Не всякому мужику под силу валять деревья двуручной пилой, топором обрубать сучья, продираясь по деляне по пояс в снегу. А ей тогда шёл семнадцатый год. И работа на лесоповале казалась по плечу хрупкой девушке. Весной, когда открывались реки, лесорубы, а сними и Евдокия, превращались в сплавщиков, сталкивая тяжёлые неуклюжие брёвна с берега в реку. Хорошо, если этот берег был крутым. По нему брёвна скатывались по инерции. Жилы трещали от натуги, когда сталкивали брёвна с низкого берега. На лесозаготовках она отработала три года. В мае 1945 кончилась война. Тот день 9 мая 1945 года навсегда остался в памяти. Светило ласковое солнце. Бабы бороновали поле перед севом. Евдокия погоняла быка, тянувшего борону, когда на поле прискакал мужик верхом, издали радостно крича:

- Бабы, девки! Бросай работу! Войне конец! Победа!

Указом Президиума Верховного Совета СССР от 6 июня 1945 года за доблестный и самоотверженный труд в период Великой Отечественной войны Евдокия Тимофеевна награждена медалью «За доблестный труд в Великой Отечественной войне 1941 – 1945 гг.». На следующий год вернулся отец. Тимофей Иванович прошёл фронтовыми дорогами от Холма до Берлина, был тяжело ранен в голову. Не остался и для неё бесследным непосильный труд в тылу. Заболела коленка. На телеге свезли Евдокию в Тухомичи. Там в двухэтажном особняке, до революции принадлежавшем помещику Лунину, тогда размещалась районная больница. Потом болезнь распространилась по всем суставам. С ревматизмом пролежала в больнице целый год. Добром вспоминает бывшую старшую медсестру в той больнице Валентину Александровну Павлову. Та успокаивала пациентку, убеждая в неизбежном излечении. Холмичи старших поколений должны помнить её как врача-окулиста Холмской районной больницы в шестидесятые – восьмидесятые годы. К слову, её портрет есть в книге Антонова «Холм», изданной в 1984 году. Как тяжело не проходила болезнь, после выписки Евдокия вернулась на лесоповал.

В первые же дни зимы её вызвали в правление колхоза и направили на учёбу в Холмскую машинно-тракторную станцию. Быть трактористкой в её планы не входило, и душа совершенно не лежала к этой профессии. Но на её желание тогда никто внимания не обращал. Надо – значит надо. Собрав котомку, она со слезами отправилась в райцентр. А весной девушка вернулась в отчий дом уже готовым специалистом. Свою первую пахоту Евдокии предстояло проводить на колёсном тракторе ХТЗ.

Поле находилось в пяти километрах от их деревни. Договорилась с опытными трактористами, которые обещали позвать на работу, когда почва созреет. Поле подсохло и товарищи сообщили, что завтра выезд на первую борозду. Чтобы с утра пораньше справиться, мать собралась пораньше затопить печь. Попросила Дусю нащепать лучины на растопку. Девушка выскочила с топором во двор и начала колоть полено. Лезвие топора скользнуло по полену и рассекло ступень. И вместо пашни она оказалась в Тухомичской больнице.

Пока лечилась, отец устроился плотником в Холме. Стёртый войной с лица земли город застраивали заново. К моменту её выписки из больницы отец перешёл в только что созданный совхоз «Холмский», куда и перевёз свою семью из Карелкино. Так что из больницы она возвращалась на новое место жительства.

Прощай, село

Шёл 1950 год. Центральная усадьба этого хозяйства ещё не имела статуса населённого пункта. Это два десятилетия спустя здесь будет посёлок Первомайский с жилыми домами, магазином, клубом, другими социально-бытовыми и производственными зданиями. Тогда же несколько деревянных домиков, построенных вокруг шоссе, называли совхозом. В районе «Холмский» был единственным совхозом среди десятков мелких колхозов. Совхозное производство в отличие от колхозного имело множество преимуществ. Совхоз предприятие государственное с гарантированной зарплатой в денежной форме и свободой перемещения потому что, в отличие от колхозников, работники совхоза имели паспорта.

Тимофей Иванович поселился по соседству с директором хозяйства и был с ним в хороших отношениях. Когда зашёл разговор о переводе семьи, он заметил, что у него в деревне есть взрослая дочь. Совхоз нуждался в молодых крепких руках и поэтому директор пошёл навстречу пожеланиям новой работницы. Наотрез отказавшись принимать трактор, Евдокия согласилась работать в животноводстве. Скотные дворы располагались на высоком берегу речки Шульга, притока Ловати. Сначала Евдокия работала дояркой. Новорождённых телят выпаивала Шура Кудрявцева. Работала так, что телята от слабости уже на ноги не вставали. Тогда директор совхоза направил её на место той нерадивой работницы выпаивать телят.

Приученная с детства к тяжёлому труду, Евдокия не гнушалась никакой работы. Рано утром приходила на ферму, поила телят и передавала их молодой девчонке-пастушке, которая гоняла молодняк на пастбище. Затем отворяла двери, тщательно выскребала полы и лотки, не жалея принесённой вручную воды, чисто мыла проходы. Телята возвращались с пастбища в свежее помещение. Такое отношение к делу сразу же дало результат. Пошли в рост привесы. Труд старательной животноводки заметили. В её трудовой книжке появилась благодарность.

Летом 1951 года умер отец. Фронтовое ранение, тяжёлый труд дали себя знать. Тимофей Иванович заболел плевритом, смертельной по тем временам болезнью.

В 1953 году Евдокия вышла замуж за вернувшегося из армии Николая Иванова. Молодые поселились на съёмной квартире у бабы Шуры Почуёвой, которая жила рядом с фермой на берегу Шульги. А ещё через год родилась дочка Людмила. Семья продолжала ютиться во времянке на Шульге, а Евдокия вынуждена оставить ферму и устроиться в отдел рабочего снабжения леспромхоза. Новая работа была далеко не женской – грузчиком на складе. Тогда большого выбора у неё не было. К тому же дали жилплощадь – комнатушку в бараке, который располагался на территории нынешней больницы. Тогда получить и такое жильё почиталось за большую удачу.

В ОРСе она долго не задержалась и перешла на кирпичный завод. Летом вручную вытаскивала обожжённые кирпичи из печи и грузила на вагонетку, а зимой ходила за семь километров в лес заготавливать дрова для заводских печей. Знакомая по военному лесоповалу работа. Опять двуручная пила, топор, дни в снегу по колено...

В январе 1957 года родился сын Василий, а в апреле Евдокия уволилась по семейным обстоятельствам. В это время семья получила комнатушку в двухэтажном деревянном доме на Октябрьской улице напротив школы. Впоследствии её поменяли на двухкомнатную квартиру в том же доме. Дома, как и у многих в те времена, было своё хозяйство: огород - на окраине, на Роговской улице, в сараюшке - свинья и куры. Муж, Николай Иванович, после учёбы в Калининской партшколе работал то инструктором райкома компартии, то председателем колхоза. Сутками мотался по полям и фермам, редко бывая дома.

В 1958 году Евдокия Тимофеевна пришла на работу уборщицей в среднюю школу. Утром и вечером драила школьные коридоры за минимальную зарплату, а днём строчила по заказам на швейной машинке и вела домашнее хозяйство. Тогда ни о водопроводе, ни о паровом отоплении в Холме никто и мечтать не мог. Как и везде, в школу за сотни метров носили воду вёдрами из колодца, для обогрева топили десятки печей. Тем не менее, её это вполне устраивало. Тяжёлый физический труд компенсировался свободным дневным временем, которое отдавалось приработку.

Тогда в школе Евдокия Тимофеевна отработала всего один год. А вернулась, когда сын пошёл в первый класс. Все же эти пять лет была разнорабочей по благоустройству города в жилищно-коммунальном хозяйстве.

Уборщицей проработала в школе более десяти лет. Возможно, задержалась бы там и дольше, но... В последнее время её назначили истопником в школьные учебно-производственные мастерские. Там старшеклассники обучались столярному, слесарному и токарному ремеслу. Помимо мастерских вменялось в обязанность отопление классов по машиноведению и домоводству. Мастерские и классы располагались в разных помещениях. Топить десять печей одновременно и в разных зданиях – задача не из лёгких. К тому же семья переселилась в собственный дом, построенный на окраине города, на улице К. Маркса. Мужа перевели агрономом в совхоз «Холмский», и дом ставили, чтобы Николаю Ивановичу было ближе ходить на работу.

В мае 1975 года, когда дочка уже была замужем и в её молодой семье росли две внучки, подвернулась работа, которая стала главным делом на долгие двадцать пять лет. Тогда она поступила прачкой в недавно открывшуюся прачечную предприятия жилищно-коммунального хозяйства.

Трудовая доблесть

Именно семидесятые – восьмидесятые годы стали самыми плодотворными и значимыми в биографии Евдокии Тимофеевны Ивановой. Уже через год после поступления на новую работу её назначили руководителем коллектива прачечной, который с того момента стал лучшем не только в Холмском предприятии жилищно-коммунального хозяйства, но и во всём областном управлении. Высокая ответственность за порученное дело, трудолюбие и неутомимая энергия плюс крестьянская смекалка и здравый смысл позволили чётко организовать дело. Прачечная обслуживала двухэтажную гостиницу «Ловать», детские сады, школы и все совхозные общежития района. Успехи передового коллектива не остались без внимания. К ней пришли заслуженная слава и общественное признание. Первая пятилетка её работы в прачечной отмечена Почётными знаками «Победитель социалистического соревнования 1979 года», «Победитель социалистического соревнования 1980 года», «Ударник коммунистического труда». В 1983 году наступил возраст выхода на пенсию. Пятидесятипятилетний юбилей передовой труженицы отмечен медалью «Ветеран труда». Несмотря на возраст, она осталась на рабочем месте, показывая отличный пример молодым коллегам. Так писали тогда о ней в местной газете. И подтверждением этих слов стали очередные награды – Почётная грамота управления жилкомхоза Новгородского облисполкома, полученная в 1985 году, Почётный знак «Ударник одиннадцатой пятилетки», которым отмечен её труд в 1986 году. В том же году Евдокия Тимофеевна получает свою третью государственную награду - Медаль «За трудовое отличие». И, наконец, в 1988 году её портрет украшает Доску Почёта управления жилкомхоза Новгородского облисполкома. В 2000 году она вышла на заслуженный отдых.

Ещё рано подводить итоги

Уже шестнадцать лет, как Евдокия Тимофеевна отошла от активной трудовой деятельности, но по-прежнему полна неистового жизнелюбия и энтузиазма. В свои восемьдесят восемь копается в огороде, содержит в порядке двор и сад с плодовыми деревьями, кустарниками и цветами. Свою энергию и жизненную силу передала ставшим уже пожилыми детям, взрослым внучкам, правнукам. Долгими осенними и зимними ночами тревожит память, листая страницы пережитого. Давно уже нет их родного гнезда на хуторе, отчего дома в деревне. Да и о том хуторе мало теперь кто знает, так же, как и от деревни Карелкино осталось лишь название на карте. Лет пять назад вместе с дочкой отправилась она туда в надежде, хотя на миг вернуться в детство и юность. Но, увы... В прошлое нет возврата. Дикий лес, да трава выше пояса... Узнаваем лишь каменистый берег речки Сушни. Невыносимо защемило сердце. Пустынная дорога, дикая местность. А ведь были здесь деревни, жили люди. Звенели детские голоса, лились протяжные песни, колосились хлеба, паслись стада... Всё кануло в безвестность. Что прошлое? Оно прошло, оставив зыбкий след в душе, а сегодня Евдокии Тимофеевне ещё рано подводить итоги. Жизнь продолжается. В трудах, заботах-хлопотах, радости преодоления невзгод.

Анатолий ПИМАНОВ

февраль 2016 года

(Первоисточник)