Из воспоминаний рядового первого стрелкового батальона 164-го стрелкового полка Александра Смирнова:

 - Я был солдатом, записей никаких не вёл, особых подвигов не совершал. Я просто честно выполнял свой солдатский долг. Родился в 1920 году в городе Волоколамске Московской области. Учился на третьем курсе Московского текстильного техникума, откуда 8 октября 1940 года был призван в ряды Красной Армии. Начал службу рядовым первого батальона третьего мотополка третьей танковой дивизии Ленинградского военного округа.

22 июня 1941 года война застала меня в летних лагерях «Струги Красные», что на полпути между Лугой и Псковом. Первый бой наша дивизия приняла у деревни Соловьи под Псковом. Был встречный бой с немецкими танками на шоссе западнее Пскова. Наша дивизия была разбита. Уже к осени, после отхода с боями, нас, оставшихся от третьего мотополка, передали в 33 стрелковую дивизию.

С Холмом связано много воспоминаний, много мы там потеряли наших замечательных солдат, сержантов, офицеров...

На рассвете 21 января 1942 года батальон, сосредоточившись в лесу под городом, приготовился к атаке на окраину города. В батальоне со мной служили ещё два земляка из расформированных третьего мотополка третьей танковой дивизии Витя Зубков и Николай Никитин. Мы крепко дружили и вместе пошли в атаку на Холм. Наступление поддерживали два танка. Между лесом и городом было большое открытое поле. Его предстояло преодолеть под шквальным огнём немцев. Коля Никитин, не дойдя до открытой местности, получил тяжёлое пулевое ранение. Нам же удалось закрепиться за окраину города.

Начались тяжёлые бои. Штаб батальона был в одном из трёх уцелевших на окраине домов. Невдалеке стояла баня. Из неё отлично просматривалась площадь – нейтральная зона между нами и центром города, где в капитальных зданиях тюрьмы, церкви и других засели немцы. В этой бане, заложив окна кирпичами, я установил ручной пулемёт. Немцы снабжали свой окружённый гарнизон с помощью самолётов, сбрасывая на парашютах контейнеры с боеприпасами и продовольствием. Немцам в городе было плохо, да и нам не лучше. И когда с самолётов сбрасывали контейнеры, груз зачастую падал на эту самую площадь. Тогда завязывался бой за обладание содержимым этих контейнеров, и мне приходилось из пулемёта отбивать вражеские атаки, чтобы наши солдаты смогли захватить контейнеры. Порой доходило до рукопашных схваток. Был и такой печальный случай: наш солдат не рассчитал расстояние до падающего контейнера и был им убит.

В ночь на 27 января наш батальон сменил в западной части города батальон 73-го стрелкового полка. Едва рассвело, как комбату доложили, что немцы идут в атаку. Мы вышли на улицу и стали смотреть на наступавших врагов. До них было далеко, километра два. Фашисты, выйдя из леса колонной примерно по 10 человек в ряд, шли на нас. Не было слышно ни единого выстрела. Молча, разворачивались цепи пьяных немцев. Психическая атака, точно как в фильме «Чапаев» шли беляки. К нам подошёл мой друг Витя Зубков. Я отошёл из-за спины комбата Цалкаламадзе, а он стал на моё место, и через мгновение они оба упали замертво. Не было ни выстрела, ни разрыва. Скорее всего, немцы выстрелили из противотанковой пушки из леса. Снаряд прошил грудь комбата, а Виктору оторвал левую руку, задев туловище. Командир батальона скончался сразу, а Виктор умер, когда фельдшер стал делать ему перевязку. Немцы подошли вплотную к нашей обороне. Завязался бой. Мы ещё не успели закрепиться на этом рубеже, немцы имели численное превосходство. Поэтому батальон был вынужден отойти на восточный берег Ловати, а немцы соединились со своей группировкой в центре города.