2

 

Д.К. Кунстман – М.Э. Жеребцову

17.09.1946 г.

Многоуважаемый Михаил Эрастович!

Во-первых, разрешите мне от всей души поздравить Вас с получением высокого звания "Заслуженного врача РСФСР", которое Вы вполне заслужили своей неутомимой долголетней работой в области народного здравоохранения! Желаю вам дальнейших успехов, здоровья и долголетия!

Глубоко благодарен вам за вашу информацию о последних днях жизни Алексея Николаевича и буду рад за все собранные Вами в дальнейшем о нём какие-либо материалы.

Михаил Эрастович! Если у Вас или у кого-либо Ваших знакомых сохранились, может быть, труды (книги) Алексея Николаевича о русско-турецкой, русско-японской войнах или какие-либо другие, с большим удовольствием их бы приобрёл.

Надеюсь будущим летом побывать в Ваших краях и засвидетельствовать Вам лично своё уважение.

Привет Ольге Николаевне и всем знакомым, кто меня помнит.

Д. Кунстман.

М. Э. Жеребцов – Д. К. Кунстману

15.02.1947 г.

Уважаемый Дмитрий Константинович!

Виноват перед Вами, т.к. запоздал из-за многих неотложных дел. Пишу немного, что вспомнилось о А.Н. Куропаткине. Также посылаю воспоминания бывшего учащегося Яблоновской школы И.Ф. Маркова. Если они принесут Вам хотя бы малую пользу – буду очень рад. Я считаю Ваше дело очень нужным. Не поставьте в труд известить о получении. Всего посылаю сшитых семь страничек, написанных Mapковым, и восемь – мною. Из трудов Алексея Николаевича, а их очень много, у меня ничего не осталось. Думаю, что их надо искать в Центральных архивах.

Если мне ещё удастся получить какие-либо сведения про жизнь и работу А.Н. – я перешлю их Вам. А мне кое-кто обещал это сделать.

Всего лучшего. М. Жеребцов.

Мои воспоминания об А. Н. Куропаткине

В 1911 году я был молодым врачом и твёрдо решил посвятить свой врачебный труд деревенскому люду, простому народу, как тогда говорили. Мне осенью, в сентябре, предложили заведование больницей в Шешурино. Только одно... говорили мне – ведь там попечителем больницы состоит генерал Куропаткин, а он человек мелочный. Будет мешать работать, и Вам с ним не поладить. Наконец, я в Шешурине. Первая встреча. В больницу пришел в кителе с Георгиевским крестом на шее генерал – широкоплечий, приземистый, сильно седой, с сильным, спокойным басистым голосом, с хорошим широким лбом и особенными маленькими, острыми, умными глазами. Это и был Алексей Николаевич Куропаткин. От него веяло силой, умом, знаниями и той хитрецой, которой обладают чисто русские люди. Мы разговорились – немного о больнице, больше о книгах, литературе. На прощание он сказал:

- Моя библиотека к Вашим услугам, и, кроме того, Вы должны знать, что за моим столом всегда будет прибор для Вас.

Мы много после виделись. Я бывал у него, и он у меня, но я никогда не видел в нём надутой спеси, тем более мелочного вмешательства в больничные дела. Много советами и материально помогал больнице. Была наполнена с его помощью хорошая лаборатория, хороший набор инструментов, мебели и т.д. Он очень любил медицину и всячески старался улучшить это дело.

Книг у него было огромное количество. Часть книг называлась расходной библиотекой, часть фундаментальной. Была большая комната в доме – читальная. Туда с утра до восьми вечера мог приходить всякий, кто хотел читать книги. Правила были, как во всех библиотеках: запись, тишина, порядок. Часть книг давалась на дом. Я видел в читальне самых разнообразных лиц – учительство, служащих, крестьян. Книги выдавал или сам А.Н., или кто-то другой по его поручению.

Память у него была феноменальная, и он всегда мог прочесть интересную маленькую лекцию по истории, географии, этнографии, военному делу. Речь его была свободная, сочная, легко слушаемая, всегда очень содержательная.

Рядом с больницей, около 1,5 версты, было другое детище Алексея Николаевича – Яблоновская сельская школа. Питомцы этой школы и теперь работают агрономами, и я их часто встречаю. Школа была построена на средства А. Н. Для неё им была отдана земля и капитал в 27 тысяч рублей, проценты от которого шли на школу. В школе было много стипендий. Она была прекрасно оборудована – много хороших кабинетов, много наглядных пособий; рыбный завод, скотоводство и т.д. Там можно было учиться. Я ранее преподавал там гигиену и получал за это 12 руб. 50 коп. в месяц.

- Я хочу, – говорил Алексей Николаевич, – чтобы научить правильно вести хозяйство наших крестьян, чтобы они, окончив школу, остались работать на своей земле...

Питомцы школы шире использовали его желание и работали, да и теперь работают на широком поприще агрономов. Многие из учеников получили образование.

Своё хозяйство А.Н. вёл сам. У него была вычищена и приведена в порядок лесная хорошая дача. Кропотливо вёл записи и успевал за всем сам присмотреть. Всё же доходностью хозяйство не отличалось, но скоро и лошади были хорошего качества, и состояние земли улучшалось.

Жизнь А.Н. отличалась простотой, скромностью и трудолюбием. Он всегда много работал, всегда вставал в шесть часов утра. Умел ценить время и экономить его. Был очень точен во всём. Массу времени читал – причём утром серьёзное чтение и только вечером часа 2-3 беллетристику. Свободно читал и говорил по-французски, по-немецки, знал неплохо английский язык и турецкий. Он был общителен, но не любил праздной болтовни. Бывал он везде и у всех. Кроме, так сказать, своего круга, он часто бывал у крестьян, интересуясь их жизнью, и учился у них. Его особенно интересовала жизнь середняка и бедняка. Когда я ему говорил, что я вижу в деревне, какое убожество, невежественность, бедноту, некультурность – он говорил: "Мы всё это должны изменить". Он любил людей предприимчивых, энергичных, крепких в своём слове и честных. Терпеть не мог барства, лентяйничества, глупого растрачивания своих земель, бесхозяйственности.

Очень любил рыбную ловлю и разведение рыбы. Охранял рыбную ловлю. Мироедов, кулаков не жаловал и считал вредными людьми. Помогал широко и разумно населению.

Много писал, как до революции, так и после нее. В 1914 году я был мобилизован – он пришел ко мне проститься, и когда узнал, что я еду в Псков, сказал, что немцы, видимо, Псков возьмут, а мы тогда были в Восточной Пруссии. Его слова сбылись. Когда мы узнали друг друга ближе, он часто мне говорил о царском дворе, об Александре III, о Николае II, о японской войне. Говорил с горечью, как о людях не на месте, ведущих Россию и свой народ к гибели. Много говорил, что когда всё было готово для победы над Японией, то заключили мир. Витте почитал за очень умного государственного деятеля, но способного в личных интересах на различные неблаговидные и нечестные поступки. Между прочим, между Витте и Куропаткиным должна была состояться дуэль, но Витте отказался и извинился перед Куропаткиным. В воспоминаниях Витте, изданных после революции, было, по словам Куропаткина, много неправды.

Также всегда А.Н. отрицательно относился к Великим князьям. Много интересного я слышал от него о его личных знакомых, широко известных русских людях и его друзьях: о Скобелеве, Каразине, Верещагине, Макарове, Ашенбреннере, Кондратенко, Мищенко и др. Ещё до революциии после А.Н. говорил, что рано или поздно, но должен труд победить капитал, и что это единственно может быть справедливым в мире. Он как русский человек любил весёлое – русские народные гулянья, часто устраивал летом такие развлечения, как песни, пляски, состязания на лодках и др. Сам часто смеялся над меткой шуткой, даже если предметом её был сам. Так, к старому дому своей матери он пристроил каменный дом, и вся эта постройка была очень длинной и не совсем удачной. Один раз, смеясь, он мне сказал: "Знаете, что заявила сегодня моя кухарка? – Ну, какой Вы генерал, если вместо дома построили какую-то проклятую кишку". И, действительно, это была неудачная постройка.

Последние годы А.Н. доживал в Шешурине. До последних дней трудился на благо нашей Родины. Работал старшим архивариусом, читал лекции при отделе народного образования. Лекции всегда были очень интересны, содержательны, просты, понятны и полезны. Он брал темы из русской истории или географии, почти никогда не выступал по военным вопросам. Его лекция "Древние русские ropoдa Псков и Новгород" была захватывающе интересна.

В канун 1925 года А.Н. заболел гриппом. Его старое сердце не могло выдержать инфекции, и он умер в полном сознании, спокойно и мужественно, на моих руках. Его могила в селе Наговье заросла сиренью и находится в забвении. В его доме сейчас размещен детдом.

Это был человек широко образованный, больше всего любивший свою Родину и свой народ и старавшийся сделать всё, что мог для поднятия отсталой нашей культуры. Он воспринял революцию как необходимо новую форму жизни, которая, по его словам и мнению, должна будет привести нашу Родину к славе, наш народ – к лучшей, свободной, культурной жизни.

Врач М. Жеребцов.