СОЛДАТ, ЖУРНАЛИСТ, ПОЭТ

I. Но злобного врага мы победили

Ты мне снишься порой,

Край озёрный родной.

Будто не было нашей разлуки.

Будто вечно я твой,

Постоянно с тобой

И не знаю по родине скуки.

Счастлив тот, кто прожил

Жизнь в родимом краю,

Под родительским ласковым кровом,

Кто геройски сражался за землю свою

И с войны возвратился здоровым.

Герой этого очерка, мой отец Григорий Кузьмич Пиманов, родился 26 января 1915 года в деревне Толстяки Себежского района Псковской области. Прожив 79 лет, он прошёл большой путь, испытав все трагические перипетии двадцатого века, века революций, кровавых войн и жестоких социальных реформ. В основу повествования легли оставшиеся личные дневники Григория Пиманова, его устные воспоминания, рассказанные в многочисленных беседах с автором. Эпиграфы к главам - стихи Григория Пиманова.

На основе этого очерка написана глава «К штыку приравнявший перо» в книге Григория Цейтлина «Через встречи, через расставания», изданной в 2009 году в Великом Новгороде.

Уже в одиннадцатилетнем возрасте сыну крестьянина-бедняка Кузьмы Филимоновича Пиманова пришлось начать трудовую биографию. Ещё до поступления в первый класс сельской начальной школы, Гриша был добытчиком и серьёзным работником. До начала коллективизации работал по найму у зажиточных крестьян, пас скот. С весны и до глубокой осени гонялся в поле. В школу пошёл в 1926 году. Тогда учёба для сельских детей была не главным занятием. Старшие сёстры Ася и Стеша посещали школу ликбеза (ликвидации безграмотности взрослых), которая открылась в середине двадцатых годов в их родной деревне. Любопытный парнишка с интересом наблюдал, как старшие сёстры выполняли задания, запоминал буквы, стихи, цифры.

Его отец, Кузьма Филимонович, проучился всего три года в церковно-приходской школе. Несмотря на это, уважал грамоту и очень хотел, чтобы его дети учились. К сожалению, в семье из восьми человек это желание было трудновыполнимо. Отец купил букварь и по нему Гриша научился читать и писать ещё до первого класса.

В школу приходилось ходить в лаптях за несколько километров от родной деревни. Часто пропускал занятия из-за работы. Уже подростком Григорий умел управляться с лошадью, сноровисто делал любую крестьянскую работу. Несмотря на пропуски, школу в отличие от многих сверстников не бросил. Даже больше. После начальной школы пошёл учиться дальше, в среднюю.

В 1931 году в деревне прошла коллективизация. В латвийском приграничье был создан колхоз «Пограничная Искра». Григорий тогда уже был комсомольцем. Агитировать крестьян вступать в колхоз приезжал уполномоченный из района. Собирались в самой большой деревенской избе. Уполномоченный клал перед собой на стол заряженный наган и начинал «агитацию» за вступление в колхоз. «Кто не с нами, тот против нас», - этот большевистский лозунг звучал тогда на каждом собрании крестьян по поводу вступления в колхоз. Затем уполномоченный раскладывал приготовленную ведомость, и начиналась запись в колхоз. Но, кто-то ронял керосиновую лампу. В избе воцарялась темнота. И начиналась драка. С воплем: «Бей комсу!» на активистов набрасывались старшие дети зажиточных крестьян. «Комсой» дразнили комсомольцев. «Комса» тоже в долгу не оставалась. С криками: «Лупи подкулачную сволочь!» бросались в схватку комсомольцы. В ход шли не только кулаки, но и дубинки, ножи и даже топоры. Уполномоченный открывал пальбу из своего нагана. И только этот «аргумент» был самым действенным в подобных «дискуссиях». Возвращался Григорий домой, пряча синяки. За подобные «подвиги» крепко доставалось от матери, противницы новой колхозной жизни. И всё же, после долгих колебаний и проволочек под угрозой ареста и высылки в колхоз вступили Кузьма Филимонович и Анна Ивановна Пимановы со своей большой семьёй. Когда сгоняли со двора корову, Анна Ивановна рыдала, обняв шею животного: «Не отдам кормилицу…» Но женские слёзы были жалким аргументом против винтовок и наганов уполномоченных НКВД.

Первая посевная в колхозе, несмотря на организационные неурядицы, прошла на хорошем уровне. Со всеми работами справились в срок и качественно. Родителям было не стыдно за сына. Григорий в дни летних каникул работал в колхозе как равный со всеми. Возил навоз, сено, пас колхозных лошадей. Мог и пахать, и сеять, и сено косить. Тогда ни о какой материальной заинтересованности в общественной работе и речи не было. Работали по-разному, а трудодни записывали всем одинаково. Критерием трудового вклада считалось само присутствие на работе. В первый год колхозные коровы с пастбища по старой привычке приходили к своим дворам, надрывая сердце бывших хозяев. Затем на полях появились первые тракторы, другая техника…

Но Григорий не стал колхозником, хотя и успешно справлялся с крестьянским трудом. Образованный юноша (в те годы окончивший среднюю школу уже считался человеком образованным) не только окончил среднюю школу, но и поучился в Великолукском автодорожном техникуме. Правда, окончить это учебное заведение не пришлось по простой прозаической причине, у отца и матери не было средств учить сына дальше. Как ни крути, а на колхозные трудодни студента не продержишь. Пришлось искать работу, позволяющую самому кормиться. В районном центре, городе Себеже, начал свою трудовую деятельность сначала статистиком, затем счетоводом. Нудная работа с цифирью не вдохновляла.

В конце мая 1937 года в Себежской районной газете «Пограничная правда» появилось объявление: «Редакции на постоянную работу требуется корректор. За справками обращаться к ответственному редактору Мишакову». Естественно, что на это объявление юноша обратил внимание. Хотя он и понятия не имел о работе корректора, но считал, что редакция и газета куда ближе к его увлечению, чем статистика и счётная работа. А со школьной скамьи Григорий увлекался литературой, пытался сам сочинять стихи…

С газетой, где было опубликовано объявление, пришёл к ответственному редактору. Мишаков любезно принял молодого человека, поинтересовался образованием, прежним местом работы. Потом редактор достал лист бумаги, карандаш и попросил написать диктант. Тут уж Григорий старался вовсю. Внимательно прочитав рукопись, Мишаков сказал: «Пишите заявление и завтра приступайте к работе». Так она стал корректором.

Но радужные надежды на творчество в редакционной работе, разбились о суровую прозу жизни. Шёл 1937 год. Разгар политических репрессий. Всюду раскрывались «заговоры» антипартийных элементов, шпионов вражеских разведок, классовых врагов, вредителей. Много раз приходилось читать и перечитывать гранки, оттиски полос, сверять и пересверять оригиналы. Вдруг проскочит ошибка. И пропущенная или лишняя буква в тексте превратятся из простой невнимательности в «политическую» ошибку. Тогда это могло обернуться страшной бедой. Слова «враг народа» не сходили с газетных полос, передач радио.

Однажды в корреспонденции из колхоза «Ударник» проскочила опечатка, принёсшая ответственному редактору Мишакову, ответственному секретарю и корректору большие неприятности. В слове «Ударник» вместо буквы «р» проскочила буква «в». Получилось - «Удавник». Ответственный редактор и ответственный секретарь отчитывались за эту ошибку в райкоме партии, а корректор - в НКВД, где его долго допрашивали, где жил, где учился, кто родители и остальные родственники до седьмого колена. А так как Григорий был призывником, выразили сомнение: «Стоит ли доверять ему службу в Красной Армии». Вот так он чуть не стал «врагом народа». После той ошибки подпись корректора стала стоять в номере под подписью ответственного редактора. Но такая популярность, а газета выходила пять раз в неделю тиражом 12 тысяч экземпляров, Григория не вдохновляла. Если он с желанием устраивался на эту работу, то теперь с не меньшим желанием стремился уволиться. Зарплата ниже прожиточного минимума, а работа – читка редакционных оригиналов и типографских оттисков до боли в глазах, полнейшего отупения. Газету подписывали далеко за полночь. Частенько бывало, что его рабочий день заканчивался, когда у нормальных людей уже начинался новый. Плюс постоянный риск оказаться в рядах «врагов народа».

В октябре 1937 года Григория Пиманова призвали в Красную Армию. Редактор Мишаков и директор типографии Комяков затеяли было кампанию по отсрочке корректора от призыва, как ценного работника, но Григорий категорически и решительно отверг их старания.

Службу он начал в городе Курске в отдельном батальоне связи. Шли обычные солдатские будни. Изучали средства связи, азбуку Морзе. Но больше всего времени отдавалось политзанятиям, огневой подготовке, состоящей из бесконечного выполнения норматива по сборке и разборке трёхлинейной винтовки, строевой. Шагистика занимала основное время в боевой учёбе. Учились строевому шагу на аллеях Первомайского сада, примыкающего к батальону. Уставали до невозможности. Будто в предстоящей войне можно было выиграть сражение при помощи строевого шага. Лучше бы это время отдавали глубокому изучению связи, но этому как раз уделялось меньше всего внимания.

В стране творилось непонятное. Врагами народа объявили героев гражданской войны маршалов Тухачевского и Блюхера. Арестовали командира их дивизии Дикалова, затем – начальника штаба дивизии Успенского, спустя немного времени и комиссара дивизии Колесникова. Однажды не явился на службу и командир роты капитан Голубицкий. Потом оказалось, что они были «агентами» иностранных разведок. В казарме никто этому не верил. Люди замкнулись. Бойцы перестали доверять командирам, командиры подчинённым. Все боялись стукачей и провокаторов. В конце декабря пришло тревожное письмо от родителей. В день выборов в Верховный Совет СССР в деревню нагрянул «чёрный ворон». Арестовали группу колхозников. В их числе соседи Пимановых Матвей Сотников, Тимофей Павшин, Иван Василевский. Тимофей – инвалид, Иван воевал в гражданскую войну против белых. Простых крестьян объявили «врагами народа». Никто из них так домой и не вернулся. Из писем Григорий узнал, что также были арестованы директор Себежской типографии Комяков, наборщик Апин. Был арестован директор Посинской МТС Аболтин и заведующий Себежским Райзо Милютин. В этих организациях Григорий работал до службы в армии счетоводом и статистиком.

В июне 1938 года батальон связи расформировали. Григория Пиманова перевели в 55-й гаубичный артиллерийский полк, располагавшийся здесь же, в Курске. Вскоре ему присвоили звание командира отделения, а затем назначили помощником командира взвода. Тем же летом полк выехал в лагеря на станцию Рада, находившуюся в 12 километрах от Тамбова. За всё лето только один раз провели боевые стрельбы из орудий. Основное время зубрили уставы, проводили политзанятия. В Тамбов приехал маршал Будённый. Легендарный герой гражданской войны был в зените славы. Полк долго и тщательно готовился к встрече с маршалом. Все мечтали о встрече, ожидали знаменитость. Но Будённый со свитой появился в полку в выходной день, когда большинство личного состава отдыхало на речке, а Григорий Пиманов дежурил по батарее. Встреча с маршалом длилась не более десяти минут. Командир полка встретил Будённого и отдал рапорт. Тот задал несколько вопросов, потом сказал, что товарищ Сталин возлагает большие надежды на артиллерию, попрощался с командиром и комиссаром полка, сел в лимузин и умчался в сопровождении генералов.

Летом 1939 года полк проводил занятия в лагерях возле станции Клюква в 10 километрах от Курска. Здесь артиллерийских стрельб не было вообще. Зато стреляли из винтовки. Этим же летом раньше обычного окончились лагерные сборы. Уже в августе полк вернулся на зимние квартиры в Курск. 1 сентября объявили о нападении Германии на Польшу. В СССР была объявлена мобилизация. Группу командиров во главе  с начальником штаба капитаном Лебедевым направили в районы Курской области для пополнения полка личным составом. В этой группе был и сержант Пиманов. А через три дня после успешно проведённой мобилизации, полк подняли, погрузили в эшелон и отправили на запад. На станции Слуцк эшелон разгрузили, и полк направился по Варшавскому шоссе и через два дня пересёк польскую границу. Так начался освободительный поход в Западную Белоруссию. На пути были города Ляховичи, Барановичи, Картуз Берёза, Кобрин, Брест Литовск. Население встречало Красную Армию с цветами и восторгом. В Брест Литовске бойцы с недоумением наблюдали как при встрече немецкие солдаты, демонстрируя рукопожатие, кричали: «Гитлер – Сталин!» Словно Гитлер и Сталин были вместе, и фашисты становились друзьями. Действительно, 28 сентября был заключён договор с Германией о дружбе и границе. Брест Литовск стал пограничным городом между СССР и оккупированной немцами Польшей. В конце октября полк в полном составе вернулся в Курск.

В 1939 году произошло событие в личной жизни Григория. Он познакомился с будущей женой Валентиной. Она жила с родителями в деревне Конарево, что в 12 километрах от Курска. И фамилия её была тоже Конарева. Работала проводницей пассажирского поезда Москва – Тбилиси. Отец Андрей Иванович и мать Наталья Захаровна Конаревы были крестьянами. Работая на железнодорожном транспорте, Андрей Иванович не порывал связей с сельским хозяйством. После вступления в колхоз, стал его председателем. Старший брат Валентины Григорий был колхозником, средний Константин – железнодорожником, а младший Александр – служил в Красной Армии командиром. В 1943 году он погиб на фронте. Младшая сестра Елена работала телефонисткой на междугородной телефонной станции. В ноябре 1939 года Григорий и Валентина поженились. Вскоре у них родилась дочь Надя, а потом вторая дочь Люда. Обе они умерли в младенчестве от диспепсии. Эта пустяшная по нынешним временам болезнь была тогда смертельной.

Зимой 1940 года в полку началась подготовка к войне с Финляндией. Учились ходить на лыжах, стрелять из винтовки и пулемёта. Зима была очень суровая. Всем выдали вязаные подшлемники и стальные каски. В начале марта погрузились в эшелон и отправились на войну. Но повоевать не пришлось. На станции Опочка объявили о заключении мира, и эшелон повернули обратно в Курск.

В июне 1940 года артполк перебросили к литовской границе. Поход в Литву резко отличался от похода в Белоруссию. Здесь красноармейцев встречали враждебно, как оккупантов…

22 июня 1941 года немцы напали на Советский Союз. 2 ноября 1941 года был оставлен Курск. С обороны Курска начался боевой путь Григория Пиманова. Сопротивление было слабым. Вооружённые винтовками и пулемётами красноармейцы не могли успешно противостоять вражеским танкам, самолётам, орудиям и миномётам. Как и всякий пехотинец, Григорий имел трёхлинейку с шершавым плохо обработанным прикладом и гранёным штыком, пятью патронами в магазине и верой в победу нашего правого дела. На помощь защитникам города формировались отряды народного ополчения, вооружённые охотничьими ружьями, да бутылками с зажигательной смесью. Жалко было смотреть на этих людей, обречённых на верную гибель. Плохое вооружение и неразбериха в управлении сводили на нет отчаянные попытки остановить вражеское наступление.

В конце октября, когда немцы были в 20 километрах от Курска, стрелковой роте, в составе которой был Григорий Пиманов, была поставлена задача - выбить врага из деревни Сотниково. На рассвете, преодолев маршем 20 километров, бойцы с ходу пошли в атаку, надеясь на внезапность нападения. Но внезапности не получилось. Немцы встретили атакующих плотным огнём. С большими потерями рота устремилась на исходные позиции, где её остановил огонь приданной артиллерии. Досталось и от чужих, и от своих…

1943 год начался с ожесточёнными боями за деревни Колпаково и Сапеловка, находящимися в 60 – 70 километрах от Курска. Апогея бои достигли  в феврале. Колпаково занимали наши, а Сапеловку – немцы. Колпаково то и дело переходило из рук в руки. В этой деревне уже ничего не оставалось, кроме перепаханной снарядами и минами земли. Бои не затихали ни днём, ни ночью. Жуткая картина: раскромсанные трупы, гарь. И всё же немцам в Колпаково закрепиться не удалось. Под натиском враг отступил. А в марте началось весеннее половодье, и активные боевые действия пошли на спад. Бойцы заняли деревни Благодатное и Ковынёвку, расположенные в нескольких километрах от города Рыльска.

Образовался глубоко выдвинувшийся в оборону противника курский выступ. Города Сумы, Рыльск и Севск оказались в самой глубине этого выступа.

В начале мая, измотанный в боях полк, в котором воевал сержант Пиманов, отвели в деревню Дьяковка на пополнение. Дьяковка находилась в 20-25 километрах от Рыльска. После зимних наступательных боёв это был настоящий отдых. Правда, занятия шли своим чередом, но это всё же не фронт. Однажды с проверкой приехал сам командующий армией генерал Черняховский. Его сопровождал командующий дивизией генерал-майор Ладыгин. Было ясно, что готовится что-то важное.

В конце июня дивизию отправили на фронт. Она сменила части, занимавшие оборону под Рыльском. В Рыльске стояли немцы. Противников разделяла водная преграда – река Сейм. В городе стояли шесть церквей, его неповторимая древняя архитектура завораживала своей красотой. Войскам было запрещено обстреливать город из артиллерии, бомбить с воздуха. Поэтому улицы простреливали снайперы, снимая перебегавших от дома к дому фашистов. В ответ наши позиции подвергались массированному обстрелу из орудий и миномётов. Но это не могло нарушить крепость обороны.

5 июля началась Курская битва. Немцы предприняли наступление с севера и юга на Курск, пытаясь взять в кольцо наши войска. Кровопролитные бои не затихали ни днём, ни ночью. Но цели противник не достиг. Дальше Понырей на севере от Курска и Прохоровки – на юге он продвинуться не смог. Измотав врага, наши войска перешли в контрнаступление. Были освобождены города Орёл, Белгород, Харьков.

В конце июля перешла в наступление и дивизия, занимавшая оборону в выступе Курской дуги. Надо было сломить сопротивление противника, освободить Рыльск и развивать наступление. При этом ставилась задача не допустить разрушения города. Немцы превратили дома и колокольни церквей в огневые точки. Штурм города стоил бы больших жертв. Было решено обойти его с флангов.

По штурмовым мостикам форсировали реку Сейм. Жестокий бой завязался на правом фланге, дивизии. Там наступал полк, в котором воевал сержант Пиманов. На штурм пригородной деревни Осмолово, нашпигованной вражескими огневыми точками, бросили штрафную роту. На штрафников обрушился шквал огня. Ценой своих жизней они прорвали оборону противника. Войска устремились вперёд, обходя город с флангов. Боясь окружения, немцы в спешке покинули город, не взорвав ни одного здания. За освобождение города 121-й стрелковой дивизии было присвоено наименование Рыльская.

После освобождения Рыльска Григорий Пиманов подхватил жесточайшую малярию и был отправлен в госпиталь. А после лечения направлен на пересыльный пункт, где из фронтовиков, выписанных из госпиталя, сформировали маршевую роту. В составе этой роты сержант Пиманов снова отправился на фронт. Рота двигалась по Сумской и Черниговской областям Украины. Жители городов и сел встречали солдат  цветами и хлебом-солью. Освободителям были всеобщее внимание и забота. Последний пункт – село Строевка Добрянского района Черниговской области. Впереди гремела канонада, небо пылало отсветами орудийных залпов и взрывов. Через два часа после устройства на ночлег, роту подняли и вывели строиться. Прибыл старший лейтенант из пехотной части за пополнением. Часть форсировала Днепр южнее города Лоево. До Днепра оставалось около 25 километров. Этот путь рота проделала за ночь.

К рассвету пополнение прибыло в расположение полка. Его передовые части сражались на другом берегу Днепра, расширяя захваченный плацдарм. По понтонному мосту через Днепр переправлялись войска и техника. Движение проходило ночью, днём мешала авиация противника. Осень 1943 года была на редкость ясной и тёплой. В эти солнечные и погожие дни сержант Пиманов вместе с товарищами, бойцами 193-й Краснознамённой стрелковой Днепровской дивизии, получившей почётное наименование за форсирование Днепра, преследовал врага в Белорусское Полесье, куда переместились основные бои.

Зима 1943-1944 года в Полесье была тёплой. Не успев выпасть, растаял снег, разлились лужи. Стало похоже на весеннее половодье. Начались перебои с доставкой боеприпасов, продовольствия. Основным транспортом были лошади. Лошади становились отличными мишенями для противника. Человек мог упасть и затаиться в луже, грязи, болоте. Лошадь оставалась стоять на открытом болотистом месте, словно ориентир для вражеских миномётчиков и пулемётчиков. Всё это изматывало нервы. Мокрая одежда, грязь, нехватка продовольствия, этому, казалось, не будет конца. И некоторые не выдерживали. Участились случаи самострелов, когда солдаты сами себе простреливали руку или ногу, чтобы попасть в госпиталь на лечение раны,  якобы полученной от немецкой пули. После лечения таких отправляли в штрафные подразделения. Штрафники выполняли самые опасные боевые задания. Они были обязаны искупить вину кровью. С них снималось наказание после ранения. Но это было большой редкостью. Штрафники воевали насмерть.

Однако, несмотря на трудности и лишения, армия наступала. К началу марта войска подошли к реке Березина в 15-20 километрах от города Паричи. И остановились. Началась подготовка к мощному летнему наступлению.

Наступление началось 24 июня 1944 года. После ураганного артиллерийского огня, массированных бомбовых налётов авиации, пехота пошла в атаку, не встречая серьёзного сопротивления противника. К середине дня город Паричи был взят. И затем Григорий с фронтовыми товарищами днём и ночью шагал по белорусской земле, догоняя отступающего противника. Теперь словно они с врагами поменялись местами. Сейчас немцы драпали так же, как наши в 41-м. Нет, они драпали быстрее. И это воодушевляло. Снова города Клёцк, Несвиж, Ляховичи. Этой дорогой он проходил в 1939-м во время освободительного похода. Интересно, а где те фрицы, которые передавали тогда Брест Литовск? В братских могилах или среди бегущих от праведного возмездия…

Ляховичи стал последним пунктом военной биографии Григория Пиманова. 6 июля 1944 года стоял тёплый солнечный день. Освободив Ляховичи от немцев, рота пешим маршем двинулась на Барановичи. По обе стороны шоссе раскинулось широкое ржаное поле. Внезапно из-за горизонта возникли немецкие самолёты. «Воздух!» - разнеслось по колонне. Бойцы ринулись в рожь. Григорий на долю секунды опоздал. Рядом раздался взрыв. Мгновенно обожгло. Очнулся, когда лежал на обочине шоссе лицом вниз, чувствуя, как по всему телу стекает тёплая кровь. Самолёты продолжали бомбить и поливать поле из пулемётов. Когда налёт кончился, поднял голову и увидел перед собой небольшую неразорвавшуюся бомбу. В ужасе отполз от этого страшного места…

С многочисленными осколочными ранениями Григория переправили сначала в медсанбат, где провели операцию по удалению осколков. А затем отправили во фронтовой госпиталь в Бобруйск и оттуда в глубокий тыл, в госпиталь на станцию Башмаково Пензенской области. В конце октября медицинская  комиссия госпиталя признала Григория Пиманова годным к нестроевой службе.

На пересыльном пункте фронтовикам с образованием не ниже семилетнего предложили поступать в военные училища. Так сержант Пиманов стал курсантом Харьковской топографической школы младших военных специалистов. Здесь он встретил День Победы. В ночь с 8 на 9 мая заступил на дежурство по школе. В дежурной комнате прилёг на диван. Но его поднял радостный крик дневального: «Товарищ старший сержант, война кончилась!»… В октябре, после окончания школы, Григорий был демобилизован из армии.

Вернулся в Курск к жене. На видавшей виды гимнастёрке красовалась боевая награда – медаль «За Победу над Германией в Великой Отечественной войне 1941-1945 г.г.». Валентина служила в стрелковой охране на железной дороге и по-прежнему жила у родителей в Конарево. Для неё высшей наградой стал сам факт возвращения любимого человека  живым с войны.