ФОТО ИЗ СЕМЕЙНОГО АЛЬБОМА(Продолжение)
Материал "Фото из семейного альбома", опубликованный 28 июня, неожиданно для меня вызвал отклик у читателей. Кстати, доброжелательный отклик. Замечу, что холмичи вообще трепетно относятся к своей истории, что весьма положительно отличает их от старожилов других мест. Даже в том, что история пожарной части или редакции трогает не только причастных к этой сфере, но и более широкого круга людей.
Вместе с приятными положительными отзывами о прошлой публикации от читателей поступали предложения продолжить эту благодатную тему. Для меня она благодатна потому, что ничего не надо придумывать или разыскивать по различным архивам и источникам. Все, о чем пишу, происходило на моих глазах и при моем участии. К тому же, бывшие коллеги пошарили по своим семейным альбомам и предоставили еще несколько драгоценных фотографий разных времен. Поэтому моя благодарность нынешнему директору музея Елизавете Семеновой, живо и непосредственно откликнувшейся на просьбу поделиться своими архивами.
Первое фото, с которым спешу познакомить читателей, принесла именно она. На старом снимке 1940 года редакция газеты «Колхозный путь». Перед самой войной Холмская районная газета выходила тиражом три тысячи экземпляров на двух полосах (страницах). Эти сведения почерпнуты мной из опубликованных в 2004 году статей краеведа Юрия Григорьевича Попова.
На фотографии – крайняя справа в первом ряду – редактор Л.М.Вичикова, слева от нее – журналист Александр Николаев, в 1943 году он станет редактором. За ними – Клавдия Петровна Макарова. На войне она потеряла ногу. После войны жила на Спартаковской улице в семье педагогов Петра Сергеевича и Марии Дмитриевны Макаровых. В детстве мы водили дружбу с их детьми, и я хорошо помню хромую бабушку своих приятелей. Слева стоит журналист Владимир Петрович Эзергайль. Впоследствии воевал в разведывательно-лыжном батальоне и погиб в боях под Холмом в феврале 1944 года. Похоронен на Пузанихе. К сожалению, в районной Книге Памяти я не нашел о нем никаких данных. Нет его фамилии и на мемориальных плитах, установленных у памятника погибшим воинам на Пузанихе. Этот факт я специально проверял буквально две недели назад, когда у меня появилась довоенная фотография с письмом Марии Тимофеевны Эзергайль. Фотографию своего сына с коллегами по довоенной редакции и коротким письмом она передала в музей ... И это, к сожалению, все, что могу сказать об этой фотографии. Возможно, старожилы-холмичи помогут и поведают намного больше о людях, изображенных на довоенном снимке, буду весьма признателен ...
Прошлая публикация была посвящена шестидесятым-семидесятым годам. Сегодня я хочу обратить внимание на значительные эпизоды из истории нашей редакции прошлого века. В начале семидесятых годов Виктора Михайловича Лукина перевели в областную газету. Это было обычной по тем временам практикой. Районы служили трамплином для карьерного роста. И лучших, проявивших себя в районах, забирали в область. Редактором назначили Владислава Павловича Просовецкого. В шестидесятые он был заместителем редактора и возглавлял сельскохозяйственный отдел. Именно в начале семидесятых произошли радикальные перемены в технологии издания газеты. Впервые стал применяться механический набор. В закутке между бухгалтерией и наборным цехом на первом этаже отгородили место для первой строкоотливной машины. Первой линотиписткой стала Зоя Иванова. Скромная застенчивая девушка. Помнится, у нее слезы появлялись по всякому поводу. Линотип вообще машина капризная. Здесь четко прослеживалось золотое правило механики: чем проще машина, тем она надежнее. Строкоотливная машина была очень сложной и весьма ненадежной. Естественно, что справится с набором всей газеты Зоя одна не могла. Ее линотип часто разлаживался. Для настройки требовались специалисты-наладчики, которые регулярно приезжали из Старорусской типографии. По-прежнему половина набора осуществлялась вручную.
Второе чудо техники привез Владислав Просовецкий из Новгорода. Как раз тогда получили новый автомобиль «Москвич – пикап». До этого ездили на стареньком списанном в райкоме ГАЗ-69. Приобретение вдохновило коллектив. Но, как тогда водилось, в нагрузку к новому автомобилю на базе снабжения и сбыта добавляли что-нибудь совсем ненужное, которое отдельно никто не брал. Так что вместе с пикапом привезли электрическую пишущую машинку «Роботрон», выпущенную в ГДР, и катушечный диктофон. Мы посмотрели на эти чудеса оргтехники и проглотили слюнки. Ни машинка, ни тем более диктофон были к работе непригодны. Поэтому их торжественно сложили в шкаф и там оставили до лучших времен.
А уже через год Просовецкого забрали в Новгород, а из Новгорода прислали молодого и растущего бывшего специального корреспондента областной газеты Виктора Алексеевича Антонова, который вплотную и заинтересовался судьбой «Роботрона».
- Я в юности работал на судоверфи в Ленинграде, а там и не такие вещи создавали и до ума доводили, - сделав подобное заявление, он забрал машинку в свой кабинет, набрал в гараже гаечных ключей и инструментов и приказал секретарше Александре Кирилловне Кузьминой его не беспокоить.
Что он там колдовал, судить не берусь. Но через пару дней вспотевший и взъерошенный наш шеф тихонько выскользнул из кабинета и пронес в дверь на чердак бумажный мешок. В мешке была злополучная машинка, которую Виктор Алексеевич разобрал до последнего болтика, а собрать уже не смог и сгреб все со стола в мешок. Затем уже в новом здании было несколько неудачных попыток реанимировать эту технику.
В 1978 году произошло по-настоящему знаменательное событие. На Советском переулке построили новое здание, совместив два брусовых дома. Сюда и переехали редакция и типография. Вместе с новым зданием прошло и полное оснащение производства. В цехах установили две строкоотливные машины, две плоскопечатные машины, гартоплавильную печь, бумагорезальную машину, бумагоразмоточную машину, переплетный станок. Нужно заметить, что в конце семидесятых – начале восьмидесятых годов в Холме началось настоящее строительство объектов культуры. Через несколько лет снесут старую деревянную библиотеку и поставят на ее месте двухэтажное кирпичное здание. А еще чуть позже установят монумент на площади Победы.
В новое здание мы переехали в феврале, а уже весной принялись благоустраивать территорию. Антонов выдвинул идею посадить вокруг здания ели. Вначале поговаривали о серебристых елях, но это намерение так и осталось благим. В мае набрали в лесхозе саженцев и привезли на переулок. В день коммунистического субботника, 21 апреля, ездили в совхоз на переборку посадочного картофеля в буртах, а сажать елки решили 5 мая, отметив день большевистской печати ударным трудом на своей территории.
А в конце мая зацвели сады. И нашего редактора взволновала судьба школьного сада, отведенного под строительство узла связи. И тогда он предложил выкопать уже цветущие яблони и перенести их вместе с землей к редакции. Носили яблони вместе с корневой землей на носилках, по одному дереву. Старались изо всех сил.
Помню, как насмешками провожали каждую такую ходку жители окрестных домов и просто прохожие. От почты до редакции путь неблизкий. Что только не слышали мы по дороге. Никто не принимал всерьез нашу затею. Но мы упорно и молча на носилках таскали уже взрослые цветущие деревья и сажали вдоль прилегающего к нашей территории забора, несмотря на насмешки и саркастические замечания.
- Посмотрим, кто умнее, - парировал насмешки Антонов.
И он оказался прав. Яблони цветут и плодоносят каждое лето на радость детворе из прилегающих домов. Давно возвысились над крышей здания, посаженные тридцать лет назад ели, многих из тех, кто сажал эти ели и яблони и из тех, кто смеялся тогда над ними, уже давно нет в живых. Остались воспоминания да старые пожелтевшие фотографии. Вот он момент. С лопатой сам Антонов, за ним тогдашний шофер Виктор Иванович Иванов, с ведром Татьяна Максимова, рядом с ней Татьяна Ильина, тогда она была корреспондентом радиовещания, сзади заведующий отделом писем Леонид Николаевич Прокофьев. Прокофьев был человеком неимоверной трудоспособности. Целыми днями он сидел за столом, не выпуская авторучки, заполняя страницы бумаги размашистым почерком.
По образованию Леонид Николаевич был филологом. Словесник, как называл он себя. Несмотря на филологическое образование, писал стилистически весьма коряво. Он умудрялся забивать целую колонку одной тяжеловесной фразой, без единого знака препинания. Ответственный секретарь, а им в то время был Валентин Егорович Колесников, в ужасе хватался за голову, читая Прокофьевские произведения. В устах Егорыча термин «словесник» носил четко определенный издевательский оттенок.
- Леня, хренов ты словесник, переведи на человеческий язык свою писанину, - умоляющим голосом стонал Егорыч, готовя очередной материал Прокофьева к набору.
Леонид Николаевич относился к подобным пассажам довольно равнодушно. У него был на сей счет свой аргумент:
- Выстарился наш дед, ни черта в литературном творчестве не смыслит…
За их перепалкой на тему литературного творчества можно было с удовольствием наблюдать часами. Не в каждом знаменитом театре услышишь столь колоритные и яркие диалоги героев. Кстати замечу, некоторые самые яркие «перлы» остались в памяти до сих пор.
Писал как-то Николай Кособрюхов зарисовку о колхозном механизаторе и привел в пример такой диалог: «Тяжелая у вас, Николай Никифорович, работа – пыль, грязь… Нет, сынок, это не пыль и не грязь, а земля – кормилица наша…» Егорыч, читая это вслух, смеялся до слез. Или еще был у нас известный в те годы селькор Василий Егорович Селезнев. Жил в деревне Поречье. Тогда там была четвертая бригада колхоза «Заря». Приезжал он каждую неделю в Холм и приносил свои заметки и стихи собственного сочинения. Заметки так и назывались «Заметка». Под этим заголовком помещалась информация приблизительно такого содержания: «Встречая годовщину Октября (имелась в виду Великая Октябрьская социалистическая революция 7 ноября (25 октября) 1917 года) труженики четвертой бригады сельхозартели «Заря» вывезли на поля две колышки позему». Колышки в данном случае телеги, а поземом называли на местном диалекте навоз. Или его же стихи ко Дню Победы: «Нам, немцам, надо было знать, что русские всегда нас будут бивать…» Появлялись и анекдотичные письма свидетелей, помнящих Ленина. Один «старый большевик» писал: «К нам на Польский фронт приехал Владимир Ильич Ленин. После пламенной речи он прошел перед строем бойцов и дарил каждому курящему красноармейцу горсть махорки, а некурящему – горсть семечек…» Естественно, это письмо никогда не было опубликовано. Ленин не был на Польском фронте и не одаривал бойцов махоркой и семечками…
С оргтехникой в те времена был напряг. В редакции, с ее десятком пишущих сотрудников и сотрудниц, имелось всего две пишущих машинки – у секретаря Кирилловны и бухгалтера. Поэтому все строчили авторучками. Статьи и прочие жанры писали на листах бумаги, а оперативные сводки и таблицы с отчетами о работе животноводов по месяцам (страница соревнования) для более точного копирования при наборе, чертили на тетрадных листах в клеточку, разнося по графам фамилии участников соревнования и показатели их работы. Отсюда и жаргонная терминология. Передовица, а она, как правило, занимала две колонки на открытии первой полосы, называлась на нашем жаргоне портянкой, официальный отчет с пленума или сессии – простыней, сводка – таблицей, страница соревнования – поминальным списком, информация хроники – соплёй или затычкой, фотопортрет – иконкой, а групповой снимок – клишиной (от технического названия типографской формы - клише). Планировались в основном ведущие материалы полос (портянки и простыни), а подверстка (затычки и иконки) – делались в процессе выпуска номера.
Газета выходила три раза в неделю. График был весьма напряженным. Поэтому поговорка: «Волка ноги кормят» была девизом тогдашних корреспондентов. Дважды в неделю выезжали по району, деля географию между отделами. Внутри редакции шло яростное соперничество за место на полосах. Широко применялась отработка. Это когда на пять-шесть опубликованных писем внештатных авторов разрешалось опубликовать материал за своей личной подписью. Шла гонка за подписями, поиски авторов. Писали сами журналисты, а к авторству привлекали своих знакомых, друзей, дальних родственников, если таковые имелись. Сложными были отношения пишущих с ответственным секретарем. На этой должности нужно было владеть искусством компромисса. Макет составлялся путем перевода метрических единиц в типометрические с помощью математических формул. Все эти расчеты были относительными. Поэтому по правилам допускались просчеты до 25 строк на каждой колонке. На полосе можно было просчитаться на 150 строк. А это уже приличный материал. В процессе макетирования вдруг появлялись дыры на десятки строк, или портянки и простыни не вставали на запланированное место. Тогда приходилось либо сокращать, либо добавлять (размазывать). И то, и другое воспринималось среди пишущей братии очень болезненно. Ясно дело, никому не хотелось кромсать уже выстраданный и готовый материал или сосать из пальца, добавляя в уже законченный материал дополнительные строчки. Это в бумажном макете. А что творилось, когда в процессе уже типографской верстки выявлялись новые просчеты!
В газетный день (день выпуска номера) появление ответственного секретаря в кабинете отдела с требованием подготовить затычку на двадцать строк или вырезать сорок строк из готового материала воспринималось как зубная боль. Для затычек в сельхозотделе сходу придумывалась уловка. Брали поминальный список животноводов, выбирали показатели повыше и писали информацию с обилием общих штампов. В каждом хозяйстве у нас была договоренность со специалистами о безоговорочном использовании их авторских подписей. Получалась примерно такая информация: «Хорошо трудится скотница Мария Ивановна Иванова в совхозе «Находский». За март она получила среднесуточный привес 65 граммов от каждого теленка…»
Подобные опусы принимались редактором Антоновым с зубовным скрежетом: «65 граммов… Кончик хвоста теленок в навозе вымазал – вот и ваш глобальный успех…» Тем не менее, все это проходило, ибо для другого уже просто не было времени …
А вот фотография, можно сказать, из парадной серии. Два раза в год коллектив демонстрировал свою сплоченность и организованность. 1 мая и 7 ноября отмечались как день международной солидарности трудящихся и годовщина Октябрьской социалистической революции. Это были большие государственные праздники, в честь которых проходили торжественные шествия колонн демонстрантов, украшенные лозунгами, флагами, шарами и гирляндами.
Накануне праздника редактор проводил торжественное собрание с награждением денежными премиями, Почетными грамотами и последующим банкетом здесь же, в своем рабочем кабинете. А на следующее утро всем надлежало явиться на построение для торжественного шествия в общей колонне с другими коллективами городских предприятий и организаций.
Детский сад в этот день не работал, поэтому молодые мамы на праздник приходили со своими детьми.
После прохождения в колонне и снял фотограф группу радостных и веселых сотрудников редакции. На снимке слева направо: Татьяна Максимова со своими дочерьми, Елизавета Семенова, Александр Егоров, Виктор Антонов со своими детьми и Леонид Прокофьев.
В этой группе появилось новое лицо. С 1982 года в редакции стал работать фотокорреспондентом Александр Егоров. Он был популярен у тогдашней молодежи отличным исполнением эстрадных песен. Кстати, Саша будет одним из первых солистов группы «Вдохновение» - первого Холмского вокально-инструментального ансамбля.
1982 год станет последним годом работы редактором Виктора Алексеевича Антонова. В конце того лета он напишет книгу «Холм». Эта работа шла тяжело и давалась с большим трудом. Виктор Алексеевич откровенно жаловался на жесткие цензурные рамки, определенные издательством. Без их соблюдения надеяться на издание книги в определенный планом срок было невозможно, а срыв сроков был чреват неприятными санкциями. Осенью того же года, завершив работу над книгой, Антонов резко собрался и уехал в Магаданскую область. В последние годы своей работы в газете он привлек в наш коллектив молодых педагогов Елену Макину, Николая Михайлова, Александра Машарова…
Анатолий ПИМАНОВ
Снимки из семейного альбома автора
(Опубликовано в газете «Маяк» в 2008 году)
