Дозревал как художник…
Значимым в развитии личности Сергея Эйзенштейна стал период 1919 – 1920 годов. Именно это время повлияло на формирование творческого мировоззрения автора мировых киношедевров «Броненосец «Потёмкин», «Октябрь», «Александр Невский», «Иван Грозный».
В 1917 году студента Петроградского института гражданских инженеров Сергея Эйзенштейна призывают на военную службу и зачисляют в школу прапорщиков инженерных войск. Как пишет в своих мемуарах киновед и критик Виктор Шкловский, перед молодым Эйзенштейном легли три дороги. Он мог вернуться в институт гражданских инженеров на третий курс, уехать к отцу в буржуазную Латвию, поступрить в Красную Армию. Сергей выбирает третий. 18 марта 1918 года он вступает в Красную армию и в сентябре с эшелоном выезжает на северо-восточный фронт.
Строительная организация называлась «18 военное строительство» и принадлежала 6-й армии. В её составе Сергей Эйзенштейн летом 1919 года оказывается в городе Холме. Псковской губернии. В архиве музея истории Холмского района хранятся копии писем, которые посылал из Холма Сергей Михайлович своей матери в Петроград. Литературные критики и киноведы рассматривают то время и те письма с позиции становления Эйзенштейна как художника. Об этом, в частности, есть статья журнале «Киноведческие записки» (№65 2003 г).
В 1997 году были опубликованы мемуары Сергея Эйзенштейна. Для нас, людей достаточно далёких от искусствоведения, более интересно впечатление от Холма той поры. Оно соджержится в главе «Вот и главное» второго тома мемуаров.
Из «Мемуаров»
В эпоху гражданской войны, совершенно неожиданным образом забросившей меня техником в военное строительство и почему-то в город Холм Псковской губернии, хотя город Холм отстоит от одной железной дороги на девяносто пять, а от другой на семьдесят километров... Мы строили там укрепления: окопы, блиндажи, блокгаузы…
«Вот и главное» заходит в мой обиход в городе Холме. Город Холм прорезает широкая река. Ловать. Вдоль реки Ловать строятся позиции, роются окопы. Здесь проходит глубокий тыл. Такой глубокий, что строить здесь укрепления надо по гораздо более глубоким мотивам, нежели стратегическим. Как всякая добрая русская река, Ловать имеет два берега. Один — высокий, другой — низкий. Учебники географии ставят это явление природы в связь с вращением земли. Вода, дескать, отстаёт и не может угнаться за опережающим её высоким берегом. Совсем в стиле братца Месяца, идущего навестить сестру свою Красное Солнышко. Низкий берег — след реки, неустанно спешащей за высоким берегом.
Это, видимо, типично русская речная черта. На высокий берег реки Ловать ведёт вверх бесконечно длинная крутая деревянная лестница. Лестница поднимается вверх зигзагом с перилами. По лестнице девушки волокут вверх полные вёдра — по два на коромысле. Встреча с вёдрами здесь вряд ли служит приметой полноты полноценной жизни. Слишком часто встречаются здесь полные вёдра. Парням — развлеченье. Девушке дают дойти до верхней ступеньки. Затем выворачивают вёдра... Непременно стараясь при этом ещё и облить визжащую девицу.
На высоком берегу раскинулось жильё Шеляпиных. Шеляпиных много, и раскинуто их жильё вдоль всего высокого берега. Шеляпины — это местные богачи. Мукомолы и лабазники. Впрочем, есть Шеляпины самые разнообразные. Городские и деревенские. Бедные и богатые. Столбовые и побочные. Владельцы комфортабельных каменных домов и хозяева деревянных изб из окрестных деревень, занесённых на городскую окраину.
Через реку живут Красильниковы. Этих мало. Одна семья на одном пивоваренном заводе. Он же производит и квас. Глава фирмы — молодой Красильников — типично то, во что вырастают мальчики, в детстве считающиеся «скверными». К двадцати годам он успел «взять от жизни всё». Даже попытку в детстве быть изнасилованным местным предводителем дворянства. Он рассказывает об этом так же горделиво, как и о том, что, пользуясь инфляцией, сумел очистить от долгов родительское предприятие.
Он мог и не стараться поддерживать честь фирмы обесцененными бумажками. Его заводик ещё не национализирован. Но будет, конечно. Может быть, это задерживает тот факт, что у нас в военном строительстве работает военный инженер Эглит. Эглит — упитанный латыш с розово-серым налётом на коже. Бритоголовый, сероглазый, в мягкой коричневой кожаной куртке с бархатным воротником. Эглит женат на сестре Красильникова. У Эглитов — дочь. Зовут её «доча». С «дочиной» мамой живёт мой прораб — Саша Строев. От него я узнал выражение «Вот и главное».
Не правда ли, это читается как дислокация для возможного рассказа или романа? Река. На разных берегах Красильниковы и Шеляпины. В Холм вступает революция. Въезжает военное строительство. У Строева служит Эглит. Строев спит с женой Эглита. Эглит об этом знает. Однако Саша Строев — это сейчас неприкосновенность пивного завода. Завод производит ещё и квас. Парни выливают вёдра воды на девок. «Край чудесный, край прелестный, чисто русский край», — как напевает военный инженер Пейч, закинувший участок военного строительства в эту глушь. Однако романов и рассказов я не пишу.Для чего же всё это описано? Для чего? «Вот и главное»...
А. Пиманов
(Опубликовано в газете "Маяк" 24 июля 2015 года)
Заслуженный деятель искусств, режиссёр и сценарист Сергей Эйзенштейн
Мемуары. Том 2 - Сергей Эйзенштейн
Сергей Эйзенштейн »
