ДЕТСТВО,
ОБОЖЖЁННОЕ ВОЙНОЙ
В бывшем
филиале Новгородского завода им. Ленинского комсомола, что в конце прошлого
столетия располагался на Посаде, было много замечательных людей, прославивших
свой коллектив либо трудовой доблестью, либо самодеятельным искусством.
Водитель автокрана Виктор Яковлев не относился ни к тем
и ни к другим. В представлении многих заводчан он был тихим и скромным
работником, каких на предприятии было большинство. Но если кому-то удавалось
разговорить Виктора Михайловича, то выяснялось, что у этого начитанного человека
с замедленным эмоциональным говором просто удивительная память. Он мог,
например, во всех подробностях часами рассказывать о необычной жизни известного
на весь мир предсказателя Нострадамуса, чем приводил в изумление наиболее
впечатлительных земляков.
Вторая, но не менее любимая тема его рассказов, - воспоминания
о детстве, пришедшемся на военные годы. Цепкая детская память Виктора Яковлева,
которому в 1941 было всего 4 года, удивительным образом до сих пор хранит такие
мельчайшие подробности того давнего и страшного время, что это иногда не
укладывается в сознании слушателя, которому он решает раскрыть свою душу. Сам
он горько шутит, что своей необычной памяти обязан голодному детству и сильным
потрясениям от пережитого в годы оккупации.
Коренной холмич, Яковлев родился в доме на Набережной
реки Ловати на Татиловской стороне (после войны эта улица названа в честь Героя
Советского Союза Челпанова). Когда война внезапно подошла к стенам древнего
города, то никого оставшегося в нём жителя, будь то взрослые или дети, она
обойти стороной просто не могла.
- В августе 41-го наши войска спешно покидали город.
Моя мать была мобилизована на рытьё окопов и ещё не успела вернуться домой. Я с
двумя младшими сёстрами оставался под присмотром бабушки. Сидя рядом с нею у
окошка, наблюдал, как мимо дома в направлении Старой Руссы протарахтели четыре
санитарные полуторки. Мне особенно врезалась в память медсестра в белом халате,
рукава которого были испачканы кровью. Мы слышали, как тяжёлая техника и автотранспорт
с солдатами уходили в ту же сторону по соседним улицам. Вскоре в дом вбежал
запыхавшийся отец и велел бабушке быстрее уводить нас на Посад. Объяснил, что
сейчас начнут поджигать конторы МТС и кожзавода, чтобы не достались фашистам, -
вспоминает Виктор Яковлев, 76-летний пенсионер, у которого, как оказалось, с
Посадом связано столько событий.
Перед бегством из дома взрослые зарыли в огороде самый
ценный скарб, и мы ушли к бабушкиной сестре, жившей в доме неподалёку от
церкви. На второй день в опустевший город вошли немцы. Штаб одной из своих
частей они тоже разместили на Посаде. Людей выгнали из домов. Пока не наступили
холода, они принялись сооружать подобие жилища, углубляясь в землю, как кроты.
Назло всем
невзгодам
Живя по соседству с оккупантами, долго можно и не
прожить. В порабощённом городе так горько шутили старики и женщины. Невзгоды
оккупации труднее всего переносили дети. Как им объяснишь, что кормить фашисты
их не собираются. О себе только заботились. Оказавшись в осаде, не щадили
никого, даже детей, если кто-то посягал на их продукты.
- Вечно голодные дети потеряли страх даже под дулами
автоматов. Потом за это расплачивались. 12-летний паренёк умудрился стащить
немного печенья из церкви, где на постое были немцы. Его поймали и устроили
показательную порку шомполами за воровство. Окружённым фашистам с самолётов
сбрасывали контейнеры с провиантом и боеприпасами. Один из парашютов не
раскрылся, и контейнер треснул на части. Малолетний парнишка в темноте пополз к
месту падения контейнера, где валялись буханки эрзац-хлеба, плитки шоколада. Из
своего укрытия его заметил часовой и без предупреждения сразил наповал
автоматной очередью. Нам, ребятне, взрослые потом постоянно внушали, как опасно
злить врага, - и спустя столько лет не скрывает жалости к погибшим Виктор
Михайлович.
Ему есть о ком грустить. В оккупированном городе
шальная пуля задела его младшую сестрёнку, которой едва два года исполнилось.
Девочка умерла. Похоронили у стен развалин дома.
Умудрившись переправиться по мосту, охраняемого
часовыми, на Ильинскую часть города, Яковлевы-старшие с детьми не один месяц
помыкались ещё и там. После одного из нападений на город наших частей, пробрались
на свою территорию - в деревню Смёхново. Там их накормили, обогрели. На
солдатской кухне особенно баловали маленького и щуплого Витю. Как-то раз
деревню принялись бомбить с воздуха. Немецкие бомбардировщики подожгли 4 дома.
Рядом с тем, где был Виктор, в огород упала бомба. Взрывной волной его унесло с
крыльца метров на шесть. Долго был без сознания. Только с помощью военврача в
чувство привели. Оклемался быстро.
Потом наши части отступили от Холма. Жители прятались от
немцев в болотах. Весной 1943 года шестилетний Витя был вывезен вместе с
родственниками в Торопец. Прифронтовой город бомбили. Решили беженцев отправить
ещё дальше - на север Калининской области. По пути в Осташков эшелон разбомбила
немецкая авиация. Опять Виктору повезло. Осколок кирпича только слегка задел
руку. Уцелел, выжил назло всем невзгодам.
- В Холм из Калининской области мы с мамой, сестрой,
бабушкой и другими родственниками возвратились в 1945 году. Потом и отец на
костылях явился из госпиталя. Города не было – одни развалины. Но он был
свободен. И это было главное. В Холме я окончил среднюю школу, 4 года служил в
армии, все остальные годы работал и жил на своей малой родине. О самой страшной
войне многие уже и забыли. Мне же пережитое ужасное время голода, холода и
смертей и сейчас не даёт покоя. Такой вот несмываемый временем отпечаток сурового
детства остался навек, - подытоживает мой интересный и необычный собеседник.
Сергей
ЦВЕТКОВ
(Опубликовано в газете "МАЯК")