ДЕТСТВО, ОБОЖЖЁННОЕ ВОЙНОЙ

В бывшем филиале Новгородского завода им. Ленинского комсомола, что в конце прошлого столетия располагался на Посаде, было много замечательных людей, прославивших свой коллектив либо трудовой доблестью, либо самодеятельным искусством.

Водитель автокрана Виктор Яковлев не относился ни к тем и ни к другим. В представлении многих заводчан он был тихим и скромным работником, каких на предприятии было большинство. Но если кому-то удавалось разговорить Виктора Михайловича, то выяснялось, что у этого начитанного человека с замедленным эмоциональным говором просто удивительная память. Он мог, например, во всех подробностях часами рассказывать о необычной жизни известного на весь мир предсказателя Нострадамуса, чем приводил в изумление наиболее впечатлительных земляков.

Вторая, но не менее любимая тема его рассказов, - воспоминания о детстве, пришедшемся на военные годы. Цепкая детская память Виктора Яковлева, которому в 1941 было всего 4 года, удивительным образом до сих пор хранит такие мельчайшие подробности того давнего и страшного время, что это иногда не укладывается в сознании слушателя, которому он решает раскрыть свою душу. Сам он горько шутит, что своей необычной памяти обязан голодному детству и сильным потрясениям от пережитого в годы оккупации.

Коренной холмич, Яковлев родился в доме на Набережной реки Ловати на Татиловской стороне (после войны эта улица названа в честь Героя Советского Союза Челпанова). Когда война внезапно подошла к стенам древнего города, то никого оставшегося в нём жителя, будь то взрослые или дети, она обойти стороной просто не могла.

- В августе 41-го наши войска спешно покидали город. Моя мать была мобилизована на рытьё окопов и ещё не успела вернуться домой. Я с двумя младшими сёстрами оставался под присмотром бабушки. Сидя рядом с нею у окошка, наблюдал, как мимо дома в направлении Старой Руссы протарахтели четыре санитарные полуторки. Мне особенно врезалась в память медсестра в белом халате, рукава которого были испачканы кровью. Мы слышали, как тяжёлая техника и автотранспорт с солдатами уходили в ту же сторону по соседним улицам. Вскоре в дом вбежал запыхавшийся отец и велел бабушке быстрее уводить нас на Посад. Объяснил, что сейчас начнут поджигать конторы МТС и кожзавода, чтобы не достались фашистам, - вспоминает Виктор Яковлев, 76-летний пенсионер, у которого, как оказалось, с Посадом связано столько событий.

Перед бегством из дома взрослые зарыли в огороде самый ценный скарб, и мы ушли к бабушкиной сестре, жившей в доме неподалёку от церкви. На второй день в опустевший город вошли немцы. Штаб одной из своих частей они тоже разместили на Посаде. Людей выгнали из домов. Пока не наступили холода, они принялись сооружать подобие жилища, углубляясь в землю, как кроты.

Назло всем невзгодам

Живя по соседству с оккупантами, долго можно и не прожить. В порабощённом городе так горько шутили старики и женщины. Невзгоды оккупации труднее всего переносили дети. Как им объяснишь, что кормить фашисты их не собираются. О себе только заботились. Оказавшись в осаде, не щадили никого, даже детей, если кто-то посягал на их продукты.

- Вечно голодные дети потеряли страх даже под дулами автоматов. Потом за это расплачивались. 12-летний паренёк умудрился стащить немного печенья из церкви, где на постое были немцы. Его поймали и устроили показательную порку шомполами за воровство. Окружённым фашистам с самолётов сбрасывали контейнеры с провиантом и боеприпасами. Один из парашютов не раскрылся, и контейнер треснул на части. Малолетний парнишка в темноте пополз к месту падения контейнера, где валялись буханки эрзац-хлеба, плитки шоколада. Из своего укрытия его заметил часовой и без предупреждения сразил наповал автоматной очередью. Нам, ребятне, взрослые потом постоянно внушали, как опасно злить врага, - и спустя столько лет не скрывает жалости к погибшим Виктор Михайлович.

Ему есть о ком грустить. В оккупированном городе шальная пуля задела его младшую сестрёнку, которой едва два года исполнилось. Девочка умерла. Похоронили у стен развалин дома.

Умудрившись переправиться по мосту, охраняемого часовыми, на Ильинскую часть города, Яковлевы-старшие с детьми не один месяц помыкались ещё и там. После одного из нападений на город наших частей, пробрались на свою территорию - в деревню Смёхново. Там их накормили, обогрели. На солдатской кухне особенно баловали маленького и щуплого Витю. Как-то раз деревню принялись бомбить с воздуха. Немецкие бомбардировщики подожгли 4 дома. Рядом с тем, где был Виктор, в огород упала бомба. Взрывной волной его унесло с крыльца метров на шесть. Долго был без сознания. Только с помощью военврача в чувство привели. Оклемался быстро.

Потом наши части отступили от Холма. Жители прятались от немцев в болотах. Весной 1943 года шестилетний Витя был вывезен вместе с родственниками в Торопец. Прифронтовой город бомбили. Решили беженцев отправить ещё дальше - на север Калининской области. По пути в Осташков эшелон разбомбила немецкая авиация. Опять Виктору повезло. Осколок кирпича только слегка задел руку. Уцелел, выжил назло всем невзгодам.

- В Холм из Калининской области мы с мамой, сестрой, бабушкой и другими родственниками возвратились в 1945 году. Потом и отец на костылях явился из госпиталя. Города не было – одни развалины. Но он был свободен. И это было главное. В Холме я окончил среднюю школу, 4 года служил в армии, все остальные годы работал и жил на своей малой родине. О самой страшной войне многие уже и забыли. Мне же пережитое ужасное время голода, холода и смертей и сейчас не даёт покоя. Такой вот несмываемый временем отпечаток сурового детства остался навек, - подытоживает мой интересный и необычный собеседник.

Сергей ЦВЕТКОВ

(Опубликовано в газете "МАЯК")