«Морская гвардия для недруга гроза»

В Холмском районном музее хранятся фотографии и письма с воспоминаниями ветеранов о боях под Холмом в феврале 1942 года. В огне тех сражений ковалась легендарная морская гвардия. Сегодня мы знакомим наших читателей с этими волнующими документами.

К исходу 16 февраля 1942 года 75-я отдельная морская стрелковая  бригада, заняв село Кузёмкино и Пронино, вышла к городу Холму.

Соединившись с частями 45-й стрелковой бригады 3-й ударной армии, она создала внешний фронт окружения демянской группировки войск противника, а также замкнула кольцо окружения с запада группы немецких войск в городе Холме. Бригада  с боями прошла вдоль рек Редья и Ловать более 150 км по глубоким тылам 16-й немецкой армии, освободила от фашистов около 70 населённых пунктов, захватила 9 танков, 30 орудий, 20 миномётов, 350 автомашин и много другой боевой техники, уничтожила около 2000 гитлеровцев.

Бой за укрепленный пункт Тараканово 18 февраля был самым тяжёлым и кровопролитным. Несмотря на значительный урон, нанесённый немцам исключительно точным огнём 120 мм миномётов, наступающим батальонам было оказано ожесточённое сопротивление. Бои в траншеях переместились в Тараканово. Когда казалось, что враг уже сломлен, немцы подтянули свежие подразделения и к исходу дня перевес в силах был явно на стороне противника. Командование вынуждено было отвести батальоны на исходные рубежи. В последующие дни батальоны продолжали атаковать противника. В жестоком бою 20 февраля удалось выбить немцев из селения Хворощино, расположенного юго-западнее Тараканово. Противник потерял в этом бою около 300 авиадесантников. Непрерывные атаки немецких позиций продолжались и днём и ночью. Немцы подтянули танки. Самолёты противника непрерывно бомбили подразделения бригады.

Ожесточенность боёв под Холмом нарастала с каждым днём. Обе стороны несли большие потери. 24 февраля 1942 года 75-я бригада перешла к активной обороне, прочно удерживая район Пронино – Иваньково. Высокая оценка действиям моряков дана  в приказе командующего 2-м гвардейским стрелковым корпусом генерал-майора А.Лизюкова: «Поздравляю отважных моряков с героическими подвигами, храбро и мужественно отражающих натиск озверелых фашистских гадов. За беспредельную преданность нашей социалистической Родине, великой партии, проявленное бесстрашие при уничтожении фашистской мрази, всему личному составу бригады объявляю благодарность. Приказываю всех краснофлотцев, командиров и политработников – участников боёв на подступах к городу Холм, всех без исключения, за проявленное мужество и отвагу представить к правительственным наградам». Эти слова высечены на памятнике героям 75-й отдельной морской стрелковой бригады, установленном на окраине Пронинского леса у дороги Холм – Локня.

17 марта 1942 года Народный комиссар обороны СССР И. В. Сталин подписал приказ № 78: «За проявленную отвагу в боях за Отечество с немецкими захватчиками, за стойкость, мужество, дисциплину и организованность, за героизм личного состава преобразовать 75 стрелковую бригаду в 3 гвардейскую стрелковую бригаду (командир - капитан первого ранга Сухиашвили К. Д.).

За время исключительно тяжелых, кровопролитных боев с 18 февраля по 9 мая 1942 года бригада вывела из строя около 7000 немецких захватчиков, но и сама потеряла убитыми и ранеными 3166 человек.

Бой, ставший легендой

Вот как описывала февральский бой в Пронинском лесу газета «Красная звезда» в номере за 1 мая 1942 года: «Не имея возможности остановить гвардейцев наземными средствами, немцы организовали комбинированный контрудар и в течение нескольких дней тщательно готовились к нему. Гвардейцы Сухиашвили подверглись налёту одновременно действующих 150 самолётов. Бомбардировщики и штурмовики фашистов в течение трёх часов непрерывно обрабатывали гвардейцев с воздуха. В то же время противник открыл сильный артиллерийский и минометный огонь. Плотность огня противника была настолько большой, что казалось, в воздух взлетела вся земля. Белоснежное поле у деревни Пронино превратилось в чёрную, зияющую ранами воронок, поляну и белые маскхалаты демаскировали бойцов. Пронинский лес был совершенно сметён, от него остались только отдельные пни.

Немцы были настолько уверены в эффекте своей подготовки, что после неё, по сигналу белых ракет пошли вперёд густыми колоннами. Они были убеждены: путь открыт. Медленно ползли танки врага. Офицеры открыли люки и самодовольно наблюдали страшную картину результатов применения своих бомб и снарядов. Казалось, вокруг всё было мертво. Но когда немцы без выстрела прошли место, где находился Пронинский лес, чёрное мёртвое поле вдруг ожило. Из воронок от бомб и снарядов, как по команде, внезапно выросли силуэты гвардейцев. Со всех сторон вспыхнули огоньки пулемётов и противотанковых ружей. Перед немцами появилась непроходимая огненная завеса. Из-за отдельных пней полетели ручные гранаты. Ошеломлённые немцы остановились. Минута замешательства окончательно погубила врага. Гвардейцы поднялись в контратаку во весь рост. Изумлённым немцам, думавшим, что они шли как бы по кладбищу, казалось, наверно, глядя на гвардейцев, будто это мертвецы восстали из могил. То было воистину потрясающее зрелище. Сотня уцелевших гвардейцев отбросила авиадесантный полк немцев. Оставив на поле боя сотни убитых солдат и офицеров, немцы бежали. Грозная контратака моряков настолько подействовала на врага, что в течение семи дней немцы сидели в своих окопах, как тараканы в щели».

Из воспоминаний А. Егорова

Помню, мы подошли по дороге к деревне Тараканово. Там было немного солдат с противотанковым ружьём. Они нам говорят: «Куда вы? Там немцы укрепились, у них танки. Здесь уже полегли бригада и лыжный батальон». Мы ответили, что сейчас фрицам покажем и рванулись в бой. На опушке леса, с двух сторон от дороги, немцы на нас обрушили такой ураганный огонь из миномётов, что после получасового обстрела я подумал, что из нас живых никого не осталось. Ведь мы залегли не в окопы, а воронки от снарядов и бомб. Но после такого убийственного обстрела ребята снова бросились в атаку. От опушки леса до ближайших хат было 300-400 метров. Снег был выше пояса. Мы не смогли преодолеть это пространство и снова отошли в лес, оставив в поле много наших товарищей. Затем мы наступали на эту проклятую Тараканово каждый день, и всё безрезультатно. Погиб наш лучший товарищ командир 1 роты Вовка Семёнов. Мы с ним учились в одном классе, а в училище он был сталинским стипендиатом и мы прочили ему будущее адмирала флота. Вовка был сиротой детдомовцем. После гибели Семёнова меня назначили командиром 1 роты.

23 февраля в 3 батальоне осталось три офицера и 19 матросов. Командиром батальона стал геройский парень Степан Гнедаш, начальником штаба Лёша Метелев, а я - единственным командиром роты. Получили приказ преподнести подарок Родине и взять Тараканово. Нашему батальону было приказано через лес и болото (по-моему, Пронинский лес) выйти в тыл немцам, перерезав дорогу и не выпустить их из деревни. Шли мы всю ночь по лесу и болоту, вышли на дорогу, оседлали её. Там между речкой и дорогой находились сараи для сена. Мы разбились на две группы. Одна осталась в лесу у дороги, а другая заняла оборону около сараев. Часов в 8 утра 23 февраля там, где наступали остатки бригады совместно с другими частями, послышалась стрельба и далёкое "Ура!" Часов в 9 утра из Тараканово показались немецкие танки. Их было 10-15 штук. Мы решили повторить подвиг панфиловцев - не пропустить эти танки. Танки остановились на дороге метров 200-300 от нас и открыли огонь по сараям. Сараи загорелись. На нас тали падать горящие брёвна и солома крыши. Я скомандовал всем ползти в лес. Где-то рядом разорвался снаряд, я почувствовал удар по голове и жгучую боль кисти левой руки. Посмотрел, у меня разбита кисть, нет большого пальца, а указательный висит на коже. Автомат разбит. Хотел подняться, но левая нога не слушается. Позвал на помощь, но в ответ услышал стоны раненых товарищей. Пополз в сторону леса. Впереди через дорогу перебегал матрос. Его разрезало пулемётной очередью из танка. После этого боя я попал в госпиталь.

Из воспоминаний Алексея Метелева

Когда бригада подошла к Холму, я был помощником начальника штаба третьего батальона. 19 февраля 1942 года наш батальон участвовал в бою за взятие Тараканово, но взять деревню не удалось. Атака была отбита и мы отошли. В этом бою я был контужен. Осколки разорвавшейся вблизи мины ударили в позвоночник. Я потерял сознание и пролежал в снегу до темноты. Проходящий мимо адъютант командира бригады лейтенант Александр Романенко привёл меня в чувство, поднял и доставил в расположение.

С вечера 22 февраля наш батальон был направлен лесом по снегу в тыл к немцам, в обход деревни Тараканово с задачей - с рассветом подойти к деревне Хворощино, занять её и удерживать до подхода основных сил бригады. Всю ночь мы шли лесом по снежной целине. Перед рассветом вышли на опушку у деревни Хворощино. В батальоне было тогда 125 человек. Когда забрезжил рассвет, поднялись в атаку и после скоротечного боя взяли деревню. Через некоторое время немцы опомнились и начали обстреливать нас из орудий, затем начали наступать танки. Под их натиском мы вынуждены были отойти к лесу. На его опушке батальон держался до наступления темноты, ожидая подхода главных сил. Не дождавшись их, уже в темноте получили приказ возвратиться и отошли обратно по той же тропинке. Вернулись 25 человек. На волокушах из тонких берёзок притащили четырёх тяжелораненых.

После этих неудачных попыток взять Тараканово бригада перешла к обороне. Начались усиленные налёты вражеской авиации. В один из таких налётов 26 февраля я был ранен в бедро и голень левой ноги и попал в госпиталь.